Павел Амнуэль - Конечная остановка (сборник)
– За что? – Виталий не сопротивлялся, ему просто хотелось ясности. – Вы меня опять задерживаете?
– Ах, оставьте эти глупости! – Мэнтаг говорил, конечно, по-английски, но Виталию почудился в этой фразе типично одесский акцент. Странное все же у меня восприятие, – подумал он.
– Оставьте, оставьте, – повторил детектив, и Виталий только теперь понял, что говорил Мэнтаг действительно по-русски, нараспев, пробуя произнести слова с разными интонациями. Получалось у него не то чтобы плохо, скорее нелепо и… нет, не смешно, скорее глупо.
– Откуда вы…
– Действует, да? – детектив перешел на родной английский. – Меня этому Арик Мильштейн научил, когда мы в патруле служили. Если с человеком неожиданно заговариваешь на его языке, он мигом приходит в себя.
Они подошли к лифтам, и Мэнтаг нажал кнопку «вниз».
– Нет, – сказал он, – я вас не задерживаю. Но я хотел бы знать, о чем вы совещались с профессором.
– Мальчик больше не аутист, – сообщил Виталий.
– Я и сам понял. Реакция на стресс? В любом случае – это облегчит ему жизнь.
– Может быть… Не уверен.
Двери лифта разошлись, и они вошли в кабинку. Мэнтаг скользнул взглядом по кнопкам и не нажал ни одной. С тихим шелестом двери сомкнулись, лифт не двигался.
– Это все? – вежливо осведомился детектив, прислонившись к стенке кабины в таком месте, что, не отодвинув Мэнтага, Виталий не смог бы нажать кнопку. Лифт стоял.
– А что вас интересует? – вопросом на вопрос ответил Виталий, вспомнив старую, советских еще времен, миниатюру Карцева и Ильченко. Когда-то, наверно, это было актуально… Странная штука – память.
Мэнтаг изучающе смотрел на Виталия.
– Ваш адвокат… Спенсер. Быстрый малый, вы, должно быть, платите ему немалые деньги?
Имело ли смысл отвечать, или лучше дождаться, когда Мэнтаг, наконец, договорит то, что хотел сказать?
– Пока вы беседовали с профессором, он объявился в офисе Макинтоша. Можете себе представить, как тот был рад.
Дальше, Господи, что же он тянет?..
– А оттуда сразу пошел к судье Джексону, благо надо было лишь подняться на три этажа.
Что затеял Спенсер, и ведь не сказал ни слова…
– Адвокат подал прошение об освобождении мисс Гилмор под залог, – сообщил Мэнтаг, глядя Виталию в глаза и ожидая его реакции.
– Под залог… – Виталий понял уже, что хотел сказать детектив, но еще не верил, и потому реакция его оказалась не такой бурной, на какую, возможно, рассчитывал Мэнтаг. – Но ведь судья постановил оставить Ай… мисс Гилмор до суда… потому что…
Виталий не мог заставить себя закончить фразу: «потому что по обвинению в убийстве первой степени под залог не освобождают». Мэнтаг кивнул.
– В связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Дело в том, видите ли, что Макинтош… понятно, ему очень не хотелось этого делать, но… гм… могу себе представить сцену, как ваш адвокат… В общем, Макинтош пошел со Спенсером к Джексону и объявил, что обвинение не располагает… Черт возьми, Дымов, вы прекрасно знаете, что после гибели сестры Болтон всю доказательную базу нужно строить иначе!
– Судья назначил новое слушание?
Наверняка Джексон не станет торопиться. Неделя, может, две…
– Когда прокуратура отзывает обвинение, – Мэнтаг ткнул пальцем в грудь Виталия, тот от неожиданности уперся спиной во что-то твердое, и, видимо, какая-то кнопка оказалась, наконец, нажата. Лифт дернулся и пошел, Виталий не понял – вверх или вниз, все внимание было сосредоточено на словах детектива, а тот специально сделал паузу, иезуит чертов, ждет ведь, что Виталий не выдержит и скажет что-нибудь, позволяющее Мэнтагу достать из кармана наручники… наверняка они у него припасены на подобный случай.
– Когда прокуратура отзывает обвинение, – Мэнтаг улыбнулся и закончил, наконец, фразу, – нет необходимости заслушивать прения сторон, понимаете? Судья назначил сумму залога, получил от адвоката гарантийное обязательство и…
– Айша… – губы не слушались.
– Э-э… да.
Лифт остановился, двери с шелестом раздвинулись, это был не первый этаж: незнакомый коридор, большие окна справа, двери палат слева…
– Нет, – сказал Мэнтаг, – вы не на ту кнопку нажали. Позвольте…
Он отодвинул Виталия, как прислоненную к стене картину, и нажал нужную кнопку. Лифт поехал вниз – Виталий ощутил, как пол ушел из-под ног.
– Залог. Сколько?
На счету у него осталось не так много денег, а сумму судья наверняка назначил пятизначную.
– Сумма стандартная, – сообщил Мэнтаг. – Сорок тысяч.
– Господи!
У Виталия не было таких денег. Неужели Айша останется в тюрьме из-за того, что…
– Я же сказал, – с заметным раздражением произнес детектив, – адвокат представил гарантийное письмо, что равнозначно…
– Гарантийное… Кто?
Кто-то заплатил сорок тысяч долларов?
– Баккенбауэр. Он вам не сказал? Я думал, вы знаете.
Профессор? Когда он успел? «А вас, Дымов, я попрошу остаться…» Потом он не покидал комнаты.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Виталий.
– Да? – удивился Мэнтаг. – А я-то надеялся, что вы мне, наконец, объясните, что, черт возьми, происходит, почему следствия опережают причины, каким образом стопроцентные доказательства оказываются фальшивкой и…
Лифт остановился – на этот раз они оказались в холле, у дверей ждали люди, желавшие подняться наверх, пришлось протискиваться сквозь небольшую толпу, Виталия ослепили вспышки – репортеры, конечно, куда ж без них, в лицо нацелились черные бликующие кружки объективов, кто-то что-то спрашивал, но голоса сливались в белый шум, Мэнтаг громко произнес несколько слов и потянул Виталия за собой – не к выходу, где тоже толпились журналисты, а вглубь коридора, мимо незнакомого охранника, с интересом наблюдавшего за столпотворением. Шум остался позади, Мэнтаг задал какой-то вопрос, кто-то, кого Виталий почему-то не видел, ответил, распахнулась дверь в кабинет… или это был склад?.. стеллажи вдоль стен, коробки, похожие на почтовые посылочные ящики…
– Вит!
– Айша!
Как она изменилась за несколько дней! Виталий провел ладонями по ее щекам, по ее волосам, по ее шее, он, будто слепой, ткнулся носом в ее губы, какие холодные, а что было потом… наверно, больше ничего не было, долго-долго вообще ничего не происходило, только губы и что-то соленое… вода… слезы… чьи?
Через какое-то время, сравнимое с возрастом Вселенной, Виталий пришел, наконец, в себя, ощутил руки Айши на своих плечах, увидел ее глаза так близко, как не видел никогда… Слезы, это нормально, поплачь, милая, как замечательно, что тебя отпустили, сейчас мы поедем ко мне и будем говорить, говорить…
Айша отступила на шаг, взглядом показала, что они не одни. Мэнтаг стоял, прислонившись к закрытой двери, будто подпирал ее, не позволяя никому снаружи войти в комнату. Спенсер сидел за хлипким на вид пластиковым столиком и демонстративно рассматривал лист бумаги, поднеся его так близко к глазам, что Виталий почти не видел лица адвоката, только уши торчали по обе стороны листа, так смешно…