Говард Лавкрафт - «Если», 1997 № 02
Поскольку граф Торнден и королева Дамия заняли места друг напротив друга, я предполагала, что король Тоун постарается встать подальше от них. Однако я ошиблась: его свита расположилась неподалеку от Торндена, так близко, что их люди почти перемешались. И еще я увидела, что взгляд Тоуна был обращен на правителя Набала, а не на меня.
Многие из дворян Ганны тоже прихватили с собой оружие.
У меня даже голова закружилась, когда я попыталась сообразить, что это может означать. Граф Торнден уже привел свои армии в движение. Поэтому он более не нуждался в поддержке Райзеля. Или Райзель сообщил ему, что моя коронация закончится неудачей?.. А еще маг успел переговорить с королем Тоуном. Тоун, оставшийся без поддержки Кашона, вынужден был объединить силы с Торнденом, которого считал меньшим злом, ради того, чтобы королева Дамия не смогла завладеть верховной властью? Я поняла, что не в состоянии просчитать все возможные варианты.
Но я зашла слишком далеко, чтобы отступить; кроме того, меня переполняла ярость. Я обязательно распутаю эту головоломку, если останусь в живых. А если умру, вся эта ложь не будет иметь значения. Посему я окинула взглядом собравшихся зрителей, увидела их сомнения и надежды, но сейчас они меня не тронули. И когда я заговорила, мой голос ни разу не дрогнул.
— Народ Империи, — громко провозгласила я, — смерть Императора-Феникса поставила нас на грань катастрофы. Ваше будущее и мир, за который боролись Императоры, под сомнением. А сомнения плодят страх, страх же рождает насилие. Заманчиво взглянуть на наших врагов и поверить в то, что они само зло, стремящееся нас уничтожить. А значит, с ними следует покончить прежде, чем они доберутся до нас. И никакие доводы разума не положат конец кровопролитию: как мы забудем о наших страхах, когда враги боятся нас и продолжают творить насилие? Именно по этой причине мы и нуждаемся в Императорах. Император — Сущность, которой нет необходимости опасаться кого бы то ни было. Наоборот, могущество Императора дает нам мир, освобождает от страха, являющегося причиной всех войн.
Люди графа Торндена внимательно наблюдали друг за другом и за своим повелителем. Король Тоун вдруг превратился в щеголя, погруженного в созерцание своих ногтей. Грудь королевы Дамии бурно вздымалась, но на ее лице застыла равнодушная улыбка. Изящная рука, украшенная дорогими кольцами, легко лежала на плече мага Скура. Кодар злобно смотрел на нее, но она делала вид, что не замечает гневных взглядов.
Я была одинокой и некрасивой женщиной, лишенной реальной власти, но мои враги больше не могли напугать меня.
— Сегодня, — сказала я, словно уже слышала победные фанфары, — я положу конец всем сомнениям.
Так я отсекла последнюю надежду на спасение. Моя коронация началась. Без спешки и колебаний я повернулась к Трону и ступила на первую мраморную ступеньку.
Если бы я говорила не так уверенно или выглядела более хрупкой, правители, возможно, не стали бы мне препятствовать, дожидаясь, как подсказывали им разум и осторожность, пока Камень не вынесет свой вердикт. Однако я сумела расстроить их козни и заставила уважать себя. И теперь вела себя так, словно не сомневалась в успехе. Это и заставило их рискнуть. Если я одержу победу, им не пережить моей мести.
Я знала, что до полуночи остается еще несколько мгновений. Однако наступил долгожданный момент, когда мне удалось преодолеть все сомнения. Лучше рискнуть и начать раньше, чем проиграть из-за излишних колебаний.
Прежде чем сделать второй шаг, я услышала резкую команду Торндена — и почувствовала, как у меня за спиной зарождается Ветер.
Казалось, Бродвик сотворил свой образ из пустоты, словно Бэнши, между одним ударом сердца и другим. Закричали люди, послышался лязг мечей.
Сама того не желая, я начала оборачиваться. Это было ошибкой: вихрь налетел на меня в тот момент, когда ноги не имели твердой опоры. Пламя светильников взметнулось до потолка. Я сделала неловкий пируэт, как осенний листок на ветру, и упала на пол.
Каким-то образом мне удалось подняться на ноги — я тут же снова потеряла равновесие и споткнулась об основание Трона, ударившись спиной о ребро первой ступени. Ветер задрал подол платья, и я увидела, что мои разбитые колени кровоточат.
Потом Бродвик усилил давление, и я едва могла удерживать голову. Однако я успела заметить, что Кодар вырвался из рук оторопевших стражников, отскочил в сторону и пронзительно закричал:
— Кодар и свобода! Повстанцы, ко мне!
В тот же миг двери распахнулись, и в зал ворвалась дюжина человек. Они были одеты как слуги, но в руках у них сверкали мечи и пики. Сквозь магический Ветер мятежники устремились к Кодару.
Он не стал их дожидаться. Одним ударом Кодар сбил с ног удивленного стражника и выхватил длинный кинжал, висевший у того за поясом. Размахивая клинком и не подпуская к себе охрану, он бросился к королеве Дамии.
Она тут же оттолкнула своего мага в сторону, подальше от Кодара. Концентрация Скура была такой полной, что он даже не заметил, как оказался на полу. Улыбка на лице Дамии осталась неизменной, когда королева приготовилась отразить нападение главаря мятежников.
Одно быстрое движение руки — и сверкнувшая сталь остановила его. Колени Кодара подкосились: казалось, ветер подхватил его и мягко опустил на холодный пол, кровь хлынула из перерезанного горла.
Высоко у всех над головами появился Дракон Скура. Дракон начал отчаянно хлопать крыльями, стараясь побыстрее вырасти, словно хотел наброситься на свою жертву. Сначала он был слишком мал, чтобы сопротивляться ураганному ветру, которым управлял Бродвик. Однако все усилия Брод вика были сконцентрированы на мне, а не на волшебной Сущности. Скур, конечно же, понимал, как и все собравшиеся в зале, что не имеет права проиграть сейчас ни магу Торндена, ни мне.
Лежа так же неподвижно, как и умирающий Кодар, он отдавал все свои силы Волшебству — и из пасти Дракона вырвался длинный язык пламени, остановивший ветер на полпути к Трону. Жар коснулся моей разбитой щеки, а потом ветер отнес его в сторону. Искусство Брод вика было сосредоточено на мне, а он был мастером своего дела. Я знала, что все произойдет именно так — мои враги набросятся на меня именно здесь, но я не думала, что окажусь столь слабой. Даже повернуться к Трону и попробовать проползти вверх по его ступенькам было выше моих сил. Мне вдруг показалось, что кровь, текущая из разбитых колен, уносит последние силы. Мужество покидало меня, словно вода треснувший сосуд. Дракон был прекрасным и ужасным одновременно, да и дикие порывы ветра вызывали во мне восхищение. Я ничего не могла им противопоставить.
