Сергей Ким - Стражи Чёрной Скалы
— Его вам не достать, — мотнул головой Фостер. — База полковника — это крепость…
— Это уже моя забота. Он должен заплатить за всё.
— Полковник лишь хотел, чтобы мы выжили… Помните это, сэр.
— Я учту это, — сказал я, опуская пистолет. — Когда по его приказу нас снова попробуют убить.
И с размаху ударил пленного пистолетом наотмашь по лицу, вырубая его — уж лучше так, чем тратить пулю.
Уж слишком много их уже было потрачено по назначению…
50
Вибрация спутникового телефона уже воспринималась как должное. И прозвучавший из него голос полковника Коннорса тоже воспринимался как должное.
— Не делай этого, Алекс.
— Не делать чего? — равнодушно спросил я, пробираясь по полуразрушенной пожарной лестнице на верх.
— Ты знаешь о чём я.
Эти разговоры… Все эти разговоры… Зачем они? Полковник что-то хочет сказать мне… Что-то настолько очевидное, что даже не нуждается в подробном объяснении… Но вот что? Не знаю А полковник Коннорс знает. Подозрительно много знает. Как будто может читать мои мысли, как будто может заглянуть ко мне в голову…
И озвучить то, что я сам не могу разглядеть, будучи слишком близко.
— Я разочарован, Алекс, ты разочаровываешь меня. Чего ты хочешь? Чего добиваешься? В чём твоя цель?
— Я задаю себе эти же вопросы последние лет пять, полковник, — усмехнулся я. — И знаете каковы ответы? А нет их! Я не знаю чего хочу, чего добиваюсь и в чём моя цель. Но сейчас я просто хочу, чтобы всё кончилось. Хочу завершить своё грёбанное задание и убраться из этого вонючего города… Но прежде… Прежде вы, полковник, и Второй Пехотный ответят за всё совершённое здесь. За всё.
— И даже за то, в чём нашей вины нет? — иронично спросил меня Коннорс.
— Такого нет. Вы виноваты во всём.
— Ну, допустим… Допустим, ты перебьёшь ещё больше моих солдат, чем уже убил. Допустим, выполнишь своё задание… Но что потом? Ведь ты всё равно не сможешь выбраться отсюда, Алекс. Из Кувейта не уйти — поверь мне, я пробовал. Большой мир за границами не существует — во всём мире теперь есть только этот мёртвый город, в котором мы пленники. Ты можешь сказать, какое сегодня число? Не можешь. Потому что числа нет, как нет и времени. Алекс, мы заперты здесь и обречены на выживание — здесь нельзя умереть, здесь приходится убивать и жить. Сколько всё это уже продолжается? Сколько раз мы уже переживаем всё это? Снова и снова, и снова, и снова… Всё это повторяется раз за разом, и раз за разом мы делаем одно и то в надежде на то, что хоть что-то изменится… Но как сказал Альберт Эйнштейн: безумие — это делать одно и то же, каждый раз ожидая иного результата.
— Да я уже давно понял, что вы безумный псих, полковник.
— Я — безумец? — негромко рассмеялся Коннорс. — О, это, безусловно всё упростило бы и облегчило… Но, увы, Алекс, увы… И раз ты не хочешь учиться на моих ошибках — значит, будешь учиться на своих. Иди и придёшь, Алекс. Иди и найдёшь, сержант.
Конец связи.
Следующий пролёт был разрушен, как и часть стены — похоже, что сюда попали снарядом или ракетой. Возвращаться назад и поискать другой путь? Или рискнуть и прыгнуть?
Глоток неприятно тёплой с пластиковым привкусом воды из торчащей у воротника трубочки. И я прыгнул вперёд прежде, чем спел додумать пришедшую в голову мысль, что у меня сотрясение мозга, возможно контузия, и я просто слишком устал, чтобы скакать как макака…
До противоположного края я, естественно, не долетел, но зацепился руками в край лестничной площадки, подтянулся и оказался перед покосившейся пластиковой дверью, ведущей куда-то… Куда-то.
Открыл дверь. Пространство на секунду мигнуло, а затем всё стало как обычно.
Передо мной был коридор — тёмный, грязный и захламлённый. сквозь отверстия в стенах пробивались тонкие лучи света, едва-едва разгоняющие царящий вокруг мрак. С потолка свисали куски пластиковых панелей и оборванные кабеля.
Я зашагал вперёд.
Вот и треть коридора позади. Длинный, однако. Но буду надеяться, что он выведет меня куда надо…
Подвесной потолок коридора заходил ходуном, как будто… как будто там — в пространстве между настоящим потолком и подвесными панелями что-то промчалось. Позади меня с грохотом свалился блок с давным-давно разбитыми люминесцентными лампами.
Какого…
Сверху, прямо из потолка в меня ударил длинный прямой клинок. Я лишь каким-то чудом успел слегка отклониться в сторону, и лезвие вонзилось не в шею, а отскочило от пластины бронежилета, прорезав ткань на спине.
Я отскочил в сторону и выпустил в потолок несколько пуль из автомата. С грохотом обвалилась одна из потолочных панелей, рухнув мне под ноги, а клинок ударил уже из друго места, вновь целясь в меня.
Вновь отпрыгнул в сторону, приседая на колено и полосую потолок из «эмки». В темноте мелькнул огонёк трассирующей пули, воздух прочертил дымный след, и я тотчас же прекратил давить на спусковой крючок — спасибо неизвестному «джи-ай», что по традиции зарядил три последних в магазине пули трассирующими, чтобы знать когда боеприпасы подходят к концу.
Выход был совсем недалеко, поэтому я забросил автомат за спину, выхватил из кобуры «беретту» и рванул вперёд, на бегу часто и неприцельно стреляя из пистолета через плечо.
Я вышиб плечом дверь… И тут же по глазам ударил ослепительное кувейтское солнце.
Глаза на секунду ослепли, не видя ничего, кроме сплошного белого света вокруг, но затем зрение вернулось и обрело невероятную чёткость.
Вокруг меня завывал ветер и скрежетал ржавый металл. Прямо передо метрах в двадцати находилась вертолётная площадка, на которой застыл тёмно-серый «блэк хок».
За прозрачным пластиком остекления кабины — двое пилотов в тяжёлых вертолётных шлемах. Я уже увидел их, они меня — ещё нет.
Достать и перезарядить «эмку» времени не было, но в руках у меня была «беретта».
Я погасил набранную инерцию, остановился, перехватил пистолет обеими руками и прицелился. Три белые точки — две на прицеле, одна на мушке, выстроили в ряд поперёк кабины.
«Беретта» начала выплёвывать пули почти что в автоматическом порядке, а я шаг за шагом начал идти вперёд. Лобовые панели вертушки начали покрывать отверстиями и паутинками трещин, а обоих пилотов практически изрешетило.
Сколько патронов осталось? Три? Два? Надо перезарядиться…
Чёрный прямоугольник магазина падает вниз, и в его горловине не блестит золотистое тельце патрона, а значит осталось всего одна пуля, что уже смотрит на мир сквозь канал ствола…
Рука тянется к запасным магазинам на поясе, а я перехожу на бег.
Откуда-то издали слышатся крики, а затем вокруг меня начинают высекать искры пули. Следом прилетают раскатистый грохот автоматной стрельбы.
