Джек Вэнс - Вист: Аластор 1716
На экране Эстебан выступил вперед и произнес:
— Народ Аррабуса! Случайная, непредвиденная задержка позволила народным избранникам, Шептунам, пережить страшную катастрофу. Есть надежда на то, что Коннатиг тоже выжил, так как он не прибыл в назначенное место встречи. Больше о его судьбе ничего не известно. Если Коннатиг не присутствовал инкогнито на Съезде съездов, он избежал участи депутатов, и убийцы вдвойне просчитались! Мы еще не можем сказать ничего определенного, все мы потрясены до глубины души потерей ближайших друзей, соратников, борцов за равноправие. Не сомневайтесь, однако: десница народного гнева жестоко покарает тех, кто взметнул враждебные вихри, веющие над нашими городами…
Шерматц прикоснулся к кнопке:
— Корчионе!
— Слушаю.
— Проследите источник сигнала.
— Это уже делается. Жду дальнейших указаний.
— …день гнева, день скорби! Погибли все члены Совета депутатов — какая трагедия! По прихоти судьбы Шептуны избежали их участи — они тоже были на волосок от смерти. Нашим врагам не повезло — теперь они не уйдут от аррабинского суда! Но прежде всего — милосердие. Настало время позаботиться о пострадавших, утешить скорбящих. Мы снова выйдем в эфир, когда будет произведена окончательная оценка числа погибших и масштаба разрушений.
— Корчионе?
— Сигнал передается ретранслятором из унцибальского горкома. Первоначальный источник еще не установлен.
— Оцепите космопорт. Пресекайте любые попытки покинуть планету.
— Так точно!
— Направьте группу специалистов в унцибальский горком. Определите источник сигнала. Известите меня немедленно.
— Так точно!
— Контролируйте все поднимающиеся в воздух летательные аппараты. Определите пункты назначения аппаратов, уже находящихся в воздухе.
— Так точно!
Шерматц откинулся на спинку кресла. Помолчав, он повернулся к Джантиффу:
— После сегодняшнего дня мирная жизнь покажется тебе блеклой, лишенной размаха и судьбоносных событий.
— Меня это почему-то не огорчает.
— Я жив только благодаря твоему здравому смыслу. Попался на удочку самым постыдным образом.
— Мой «здравый смысл» имел бы гораздо больше смысла, если бы я свел концы с концами чуть пораньше — например, вчера.
— Как бы то ни было. Что было, то прошло, и мертвых не воскресишь. Я жив — и очень рад этому обстоятельству. Подумаем о будущем. Каковы твои планы, если не секрет?
— Я хотел бы, чтобы мне восстановили зрение. У меня опять мутно в глазах. А еще я хотел бы вернуться в Балад и узнать, что случилось с Искрианой.
Шерматц печально покачал головой:
— Если она погибла, твои поиски будут тщетны. Если она жива — как ты найдешь ее в Потусторонних лесах? Впрочем, я могу организовать розыск. Предоставь это мне.
— Как вам будет угодно.
Шерматц снова повернулся к пульту управления:
— Корчионе.
— Слушаю.
— Прикажите капитану «Изирдьира Зиаспрайде» приземлиться на унцибальском космодроме в сопровождении пары патрульных крейсеров. Кстати, «Трессиан» и «Крутой» уже на орбите.
— Будет сделано.
Шерматц обратился к Джантиффу:
— В переходные периоды неустойчивости полезно демонстрировать символы безопасности. «Изирдьир Зиаспрайде» выполняет эту функцию как нельзя лучше.
— Что вы сделаете с заговорщиками?
— Я еще не решил. Что ты предлагаешь?
Джантифф помотал головой из стороны в сторону:
— Масштабы их преступления выходят за рамки обычных человеческих представлений. Никакое наказание не кажется достаточным. Просто убить их было бы смешно.
— Ты совершенно прав. Спектакль возмездия должен быть по меньшей мере пропорционален спектаклю преступления. В данном случае пропорциональное возмездие невозможно. Придется, однако, что-то придумать. Джантифф, дай волю своему буйному воображению!
— У меня нет особых способностей в области изобретения наказаний.
— Мне наказания тоже не по душе. Я вынужден, однако, играть роль последней инстанции, восстанавливающей справедливость. Кроме того, мне нравится восстанавливать справедливость. А для этого — увы! — нередко приходится прибегать к суровым наказаниям. Такова неприятная сторона моих обязанностей. Если бы мы учитывали предпочтения преступников, преступники отделывались бы слишком легко или вообще не несли бы никаких наказаний. Согласись, что такое положение вещей недопустимо, потому что оно, по сути дела, являлось бы наказанием людей ни в чем не повинных.
Прозвучал сигнал. Шерматц прикоснулся к кнопке, послышался голос Корчионе:
— Исходный сигнал передается с крыши охотничьей дачи, принадлежащей подрядчику Шубарту. Дача находится высоко на склоне Рудной горы, в двадцати восьми километрах к югу от Унцибала.
— Высадите столько десантников, сколько потребуется. Задержите Шептунов и доставьте их на борт «Зиаспрайде».
— Будет сделано!
Глава 18
«Изирдьир Зиаспрайде», флагманский корабль Тайятического[43] флота — звездолет внушающих трепет размеров — служил не столько орудием войны, сколько средством дипломатического давления. Где бы ни показывался этот корабль, он олицетворял собой величие Коннатига и мощь Покрова.
Циклопический корпус с разнообразными и многочисленными бортовыми выступами, переходными мостиками, орудийными башнями и прозрачными смотровыми куполами считался шедевром навтического[44] дизайна. Интерьер отличался не меньшим великолепием: один только главный салон занимал триста шестьдесят квадратных метров — тридцать метров в длину, двенадцать в ширину. С чуть выпуклого потолка, покрытого эмалью теплого, очень светлого розовато-лилового оттенка, свисали пять сцинтилляционных люстр. Сплошной матово-черный пол не давал никаких отблесков. По периметру салона белыми пилястрами поддерживались массивные серебряные медальоны; промежутки между медальонами заполняли изображения двадцати трех богинь-покровительниц в пурпурных, зеленых и синих одеяниях. Джантифф, впервые попавший в столь роскошное помещение, изучал искусную отделку и мастерские росписи с недоверием и ревностью профессионала, оказавшегося в обществе опасных соперников. Здесь чувствовались превосходящие его навыки многовековые традиции рисования и живописи, умение ненавязчиво пользоваться переходами оттенков и светотенью. Шестьдесят офицеров Покрова в черно-белой униформе с пурпурными нашивками проследовали за ним в салон и в полном молчании выстроились вдоль боковых стен.
