Дмитрий Самохин - У смерти твои глаза
– Господин Туровский, мы пришли к вам неофициально, так что афишировать нашу встречу мне представляется нецелесообразным. Мы были бы рады, если бы все осталось в тайне.
Я скривился, но промолчал и сел в свое кресло, краем глаза отмечая, что Кубинец расположился за своим рабочим столом, а Стеблин перекрыл выход гранитным истуканом, сложив руки на груди.
– Вы публично заявили, что вам что-то известно о готовящемся теракте, и просили помощи силовых структур. Вы добились того, чего хотели. Теперь мы у вас и хотим услышать все, что вам известно.
Я скептически осмотрел их и полюбопытствовал:
– Позвольте взглянуть на вашу ксиву?
Гном нахмурился, поморщился, но вновь извлек документ и протянул его мне.
Я пролистал удостоверение полковника ФСБ весьма внимательно. На всякий случай запомнил его фамилию – Абрикосов, отметил, что в пору моей работы на агентство мне она не встречалась, и вернул книжицу. Без сомнения, она была подлинной. И либо заговорщики имели своих людей в Службе безопасности, либо передо мной сидело по-настоящему официальное лицо.
– Все, что я хотел сказать, я уже сказал журналистам. Мне больше нечего добавить, – неожиданно заявил я.
Кубинец не мог скрыть своего удивления. Стеблин же хранил невозмутимость.
«Гонза, только не испорть мне обедню», – молил я мысленно.
Я не мог понять почему, но эти представители ФСБ не внушали мне доверия. Они были насквозь фальшивые. Может, и реальные кадры Службы, но для меня они не представляли интереса. Увидев этого Абрикосова, я сразу понял, что он моим словам ни на грош не верит. Он пришел ко мне в дом, чтобы отработать необходимый пункт должностной инструкции и поставить галочку.
– Извините, господин Туровский, но если вы думаете, что этим объяснением мы можем удовлетвориться, то смею вас огорчить. Вы публично заявили о том, что вам что-то известно, взывали к руководству силовых ведомств, а теперь, когда перед вами представители вышеозначенных служб, вы – голову в песок, как страус. Тогда мы можем задержать вас за распространение ложной информации с целью вызвать панику среди населения города.
Проверка на вшивость. Никто меня задерживать не собирался. Абрикосов изучал мою способность держать удар.
– Надолго задерживать намереваетесь? – равнодушно спросил я.
Мне эта комедия, признаться, надоела. Я нагнулся под стол, что на время скрыло меня от глаз гостей. Судя по шороху, они забеспокоились. Я нащупал в ящике рабочего стола бутылочку пива и вместе с ней распрямился. Не предлагая никому, я смахнул крышку и наполнил чуть запыленный бокал пивом. Спокойно дождавшись, пока усядется пена, я вылил в бокал остатки пива из бутылки и убрал пустую стекляшку под стол.
– Господин Туровский, ваше положение шатко и весьма ненадежно! – предпринял последнюю попытку Абрикосов. – Завтра последний день юбилея, а предсказанный вами апокалипсис не произошел, это подрывает…
– А вы что, ждете, когда это произойдет, а только потом будете действовать? – осведомился я, вытирая пивные усы. – Вам мало событий одиннадцатого сентября? Вы – падальщики, господа, и всегда ими были. Прошу вас покинуть мой дом и без ордера на мой арест здесь не появляться.
Я демонстративно отвернулся в кресле от силовиков.
– Если вы передумаете, господин Туровский, то соединитесь со мной.
Абрикосов протянул мне карточку с номером. Я видел это в отражении.
Они не торопились уходить. Абрикосов интенсивно соображал, как выйти из этого дома, сохранив свою репутацию, но никак не мог прийти ни к какому выводу.
На моем столе зазвонил телефон. Не оборачиваясь, я снял трубку и услышал голос Вани Дубай. Судя по тяжелому сопению за моей спиной, Абрикосов отдал бы полжизни за то, чтобы узнать, кто находится на другом конце провода.
– Вечер добрый, Туровский, – поздоровался Дубай.
– И тебе того же, – отозвался я.
– Ты вычислил хозяина Мертвого? – прямо поинтересовался Ваня.
– А ты уверен, что мой номер не прослушивают? – ответил я вопросом на вопрос.
Абрикосов, стоявший уже на пороге, намереваясь уйти, насторожился и попытался задержаться в комнате, но предлога подходящего не было. И он ушел, скрипя зубами от разочарования.
– Можешь не трепыхаться, твой номер чист. Мы проверяли, – обнадежил Дубай.
– Это хорошо. А то у меня тут гости были из черноплащевых.
Черноплащевыми называли работников ФСБ за их тягу к строгим костюмам и черным плащам.
– Что хотели?
– Зашли, настроением поинтересовались и убыли. Прямо как участковый врач.
– Так какие подвижки есть? Или что?
– Пусто, как в бочке у Диогена, – сказал я. – Нам не остается ничего другого, как штурмовать дамбу. А дальше будь что будет. Может, Мертвый что расскажет, когда поймет, что их план провалился.
– А ты уверен, что все происходящее не личная инициатива Ульяна?
Вот вопрос так вопрос. Нокаут, а не вопрос, но я все же оправился и поднялся.
– Уверен. Факты говорят о другом. Кто-то активно прикрывал Ульяна на верхнем уровне. У Качели была версия, что это работа Пятиримова. Но это не так. Значит, кто-то еще. Я бы ставил на «серою кардинала», человека непубличною. Внешне неприметного, но ниточки власти в его руках сосредоточены.
– Хорошо Раз ты уверен, то словесным поносом страдать не буду. Когда на дамбу пойдем?
Я замялся. Признаться честно, не продумывал этот вопрос.
– Лучше сегодня идти, – не дождавшись моего ответа, предложил Дубай. – Ночью. Ночью всегда легче работать.
– Ну что ж, почему бы и нет, – неожиданно согласился я, а про себя подумал: «Какая, к черту, разница, когда помирать. Ночью или днем?»
Так у меня впервые появились мысли о смерти, не знал я тогда, что это предчувствие.
– Тогда готовь пространство. Мы скоро приедем.
Дубай повесил трубку. Я развернулся в исходное положение, положил трубку на рычаги, подхватил карточку Абрикосова, засунул ее в карман пиджака и обрадовал компаньонов:
– Готовьте резиновые сапоги. Нам предстоит вояж в дождь.
Глава 51
К восьми часам вечера наш особняк на канале Беринга напоминал зоопарк. Тридцать человек боевиков с одинаковыми лицами пытались найти для себя развлечение и скрасить оставшиеся часы до выезда. Я, Кубинец и Дубай в кабинете второго этажа проводили совещание. Ваня где-то раздобыл карту подходов к дамбе. Я выложил чертежи внутренних конструкций «Моисея», и, корпя и стеная, мы прокладывали путь. Пару раз крупно переругались так что Стеблин, дежуривший по особняку, следя, чтобы ребятки ничего не поломали и не попортили, заглянул в кабинет, проверяя, не требуется ли помощь, и остался стоять по другую сторону двери, не доверяя кочевеевцам.
