Петер Жолдош - Возвращение «Викинга»
— Мазу? — спрашиваю, не особенно удивляясь.
— Он самый, — отвечает Вэл, — хочешь поговорить с ним на языке богов? Кстати, он каждый день навещал тебя, пока ты спал. Предварительно выяснил у меня, спишь ли ты, и только тогда входил.
— Может быть, ты не поверишь, но я чувствовал его присутствие всегда. Он вносил дисгармонию в мои сновидения. Я чувствовал его присутствие тем участком мозга, который не поддавался даже твоему снотворному… Ты мог не разрешать ему вход. Зачем разрешал? Ты ведь знал, что я с первого взгляда возненавидел его!
— Как было не разрешать? Он же хозяин! Мы находимся в его дворце. Он постоянно подчеркивает, что мы друзья. Как можно было не впускать его?
— Во всяком случае, мне неприятно даже думать о том, что он приходил сюда, когда я спал.
— С этого дня инъекций не будет. Но таблетки надо принимать, — Вэл протянул мне ярко-желтую таблетку на ладони. Я гляжу на нее с отвращением, словно она — Мазу. Представляю себе: я сплю, а жрец приходит и шарит по мне своим змеиным взглядом. — Чего же он хотел? Что высматривал? — спрашиваю у Вэла.
— По правде говоря, не знаю. Он вел себя тихо, останавливался перед твоей кроватью и смотрел. Не говорил ни слова. Даже к туземцу твоему не подходил, хотя раньше интересовался, как заживают раны… У него есть кое-какие медицинские способности, — способен, например, внушать. Ну хватит о нем… Хватит тебе торчать у окна, ложись и отдыхай.
— Мне надоело лежать! — я почти срываюсь на крик. — Надоело принимать лекарства! Хватит, я чувствую себя хорошо!
— Грегор, с врачами не спорят! — повысил голос Вэл.
На наши пререкания вбежали товарищи. Узнав, из-за чего спор, встали на мою сторону:
— Если Грегор чувствует себя здоровым, пусть встает. Устанет опять ляжет, о чем тут говорить?
— Правильно! — подхватывает Феликс. — Общение с нами для него сейчас самое лучшее лекарство. Да и ему самому, наверное, хочется выговориться. Он же столько там пережил! Выскажется — и словно груз сбросит с плеч. Я уже не говорю о том, что его рассказ — это научная информация. Не будем забывать, что мы — ученые.
— Друзья, меня это устраивает! — я рад, что меня поддерживают мои друзья, мои товарищи, мои коллеги наконец!.. Мне самому хотелось сбросить этот груз тяжкого опыта, приобретенного в диком краю среди местных неандертальцев…
Мой рассказ длился больше двух часов. Я построил его в виде хроники — так мне было легче говорить, а им воспринимать рассказчика. При этом я обнаружил, что не стараюсь делать из пережитого трагедию. Я ученый, и хотя рассказ мой меньше всего касался геологии, я обо всем говорил, заботясь в первую очередь о достоверности фактов… Моих товарищей страшно поразила та часть моего повествования, в которой шла речь о динозаврах. Да, от Мазу они кое-что слышали, но сам жрец никогда не бывал во внутренних районах материка, о чудищах он сам знал понаслышке. Что еще интересного: высокоорганизованная жизнь на этой планете имеет четкую и строгую локализацию, миграционные процессы не выявлены. Чем это объяснить? Не знаю. Нужны комплексные исследования и наблюдения специалистов. Марк заметил, что у здешних жителей начисто отсутствует любознательность. Они ничего не знают о своей планете, о племенах, которые живут дальше, чем в трехстах-пятистах километрах…
— Мне кажется, — заметил Андрей, когда я ответил на один из вопросов, — что я бы всего этого не пережил бы.
— Будь ты на моем месте, а я на твоем, я бы тоже так думал. Но когда тебя, как щепку, швыряет в водоворот, ты уже не рассуждаешь, а действуешь, каждую минуту решаешь конкретные проблемы своего быта, своего бытия, и это становится повседневным содержанием твоей жизни… Когда думаю об Амаре, то прихожу к мысли, что ему не повезло, в то время как мне везло постоянно… Вначале я просто боялся за свою жизнь. Это были самые тяжелые минуты. Потом решил выжить любой ценой. А когда встретил Ного и вошел в среду плоскоголовых, у меня вдруг появились миссионерские замашки, я попытался подвести их к уровню поздних неандертальцев. Потом убедился, что за три-четыре года невозможно пройти путь, на который человечество Земли угрохало сто пятьдесят тысяч лет.
Если бы не удалось вырваться из джунглей, думаю, долго бы я не выдержал. Сильно сокращает жизнь чувство безысходности. Но появился несчастный гладкокожий, пленник Зумби, — и я воспрянул духом, поверил в то, что жизнь продолжается, надежда не умерла — вот что иногда значат чертежи, нарисованные палочкой на песке. Я решил добраться до вас во что бы то ни стало. И вот я здесь!
Вэл извлекает из упаковки желтую таблетку:
— Ну вот, у тебя сразу осунулось лицо! Прими и просто полежи, ни о чем не думая. — Вэл поправляет что-то на руке Ного и выходит последним. Я стараюсь следовать рекомендациям, но не лежится. Подхожу к окну. Во время разговора с Вэлом, когда я смотрел в окно, что-то меня обеспокоило. Я так и не понял, в чем дело…
Вода залива имеет прекрасный голубой цвет. Наверное, потому, что отсутствие зыби или волнения хорошо отражает цвет небес. На водной глади скользит несколько лодок — можно различить, как туземцы взмахивают веслами. И все-таки меня что-то беспокоит. Что же? Глаза вбирают в себя широкое пространство. Взгляд скользит из одного конца в другой… А где же «Викинг»? Еще раз ощупываю взглядом водное пространство — «Викинга» нет. Куда он делся? Куда его могли увести? Это же действительно конец! «Эй, — кричу не своим голосом, — а где «Викинг»?..» Спокойно, Грегор, ты же не один здесь! Смотри, конфигурация бухты как будто изменилась… И спуск как будто другой… Входит Вэл:
— Ты почему кричишь, Грегор?
— Куда девался корабль?
— Никуда он не девался! — восклицает Вэл. — Ты просто не туда смотришь. Вот чудак! И сразу — в панику!
— Но он же стоял посреди залива, а теперь его там нет!
— Там, куда ты смотришь, его и не может быть. «Викинг» находится в другой бухте… Ну конечно, откуда тебе знать? Город размещается на возвышенности между двумя заливами. Из этого окна виден второй. Посмотри, на этой улице и дома отличаются…
Почему же гладкокожий нарисовал только одну бухту? — думал я, — а, может, была и вторая на его рисунках, но я не разобрался? В конечном счете это неважно, рисунок не точный, или ты не разобрался. В чем, собственно, дело? Ты нашел корабль? Нашел! Остальное не имеет значения…
— Это так называемая Мертвая бухта, — разъяснил Вэл, — у нее тоже был выход в море. Старики говорят, что во времена их детства на одном из скалистых берегов узкого пролива стояла крутая гора. Однажды начала дрожать земля, надо думать — землетрясение в пять-шесть баллов, и гора свалилась в пролив. Запрудила его наглухо. Это была главная бухта. После обвала построили причал на берегу другого залива. Подлый Мазу вспомнил об этом случае, когда решил сделать нас пленниками. Он рассуждал примерно так: если по велению богов гора закрыла пролив, то второй пролив могут закрыть мои подданные…
![Иштван Немере - Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».]](/uploads/posts/books/97991/97991.jpg)
