Евгений Лотош - Корректор. Книга вторая: Птенцы соловьиного гнезда
– Но я же убила двоих… – безнадежно проговорила девушка.
– Да и третий не слишком заживется, – фыркнул следователь. – Покушение на жизнь полицейского при исполнении им обязанностей карается газовой камерой. А он палил в присутствии семнадцати свидетелей и перед камерой охранной системы. Так что лучше бы ты оторвала ему голову прямо на месте. По крайней мере, сэкономила бы мне, судье, прокурору и присяжным кучу сил и времени.
Карина отвернулась. И он тоже ничего не понимает…
– Так, поехали, – уведомил ее майор. – Кара, расскажи мне с самого начала, как все происходило. Начиная с того, зачем ты оказалась в то время в том месте.
Девушка вздохнула и начала говорить. Рассказывать оказалось куда тяжелее, чем она думала. Мало того, что Тришши не позволял ей упустить ни одной мелочи – он еще и заставлял вспоминать самые разные вещи. Например – внешний вид сумки, в которую упаковали деньги, кто из девушек-операционисток с каким клиентом работал, какой макияж был у кассирши, что именно крикнул бандит, когда только-только ворвался в зал, и так далее. Его стило летало по страницам блокнота, оставляя загадочные значки, которые Карина не понимала.
– Стенография, – пояснил майор, поймав ее недоуменный взгляд. – Быстрее, чем с пелефоном возиться.
Все плохое когда-то кончается. Кончился и допрос. Тришши бегло проглядел записанное и довольно помурлыкал себе под нос что-то неразборчивое.
– Так, хорошо, – сказал он. – Кара, тебе как основному свидетелю обвинения придется присутствовать на суде. Свидетель имеет право потребовать закрытого опроса, на нем не будут присутствовать репортеры и зрители. Думаю, тебе с твоей скрытностью захочется именно такого режима. Возможно, до суда мне придется пообщаться с тобой на эту тему еще раз-другой, чтобы уточнить ускользнувшие сейчас детали. Напомни, пожалуйста, до какого времени ты в Крестоцине? До зимников? Планы не изменились?
– Нет.
– Хорошо. Меня устраивает. Когда состоится суд, не знаю, но вряд ли раньше конца зимы. Скорее, в третьем-четвертом периоде. Тебя вызовут, дорогу и гостиницу оплатят. Твой наниматель обязан предоставить оплаченный… ах, да, ты же еще будешь учиться на шестом курсе. В общем, приехать придется, если только судья не согласится на телесессию. Так что тебе действительно стоило придушить эту скотину прямо там, на месте. Сейчас у меня все, так что я пойду.
Он тяжело поднялся.
– Всего хорошего, госпожа Томара, – попрощался он с куратором. Та вежливо кивнула ему, не отрываясь от работы. Орк поклонился Карине и вышел.
Томара откинулась на спинку стула и потянулась всем телом.
– Ну ты даешь, моя милая, – сказала она девушке. – Я специально не вслушивалась, но кое-что уловила. Ты у нас прямо отряд быстрого реагирования и "скорая помощь" в одном лице. Сама головы отрываешь, сама на место пришиваешь.
Карина с подозрением взглянула на куратора. Она что, так шутит? Не смешно, между прочим!
– Ладно, дорогая, – Томара уселась прямо. – Подсаживайся ко мне. Я тебе обещала, что от меня легко не отделаться? Обещала. А я слово держу.
Разговор с ней показался Карине ничуть не лучше допроса Тришши. Мало того, что Томара заставила ее вспомнить каждую мелочь о том, что именно она делала с ранеными. Она еще и устроила ей настоящий экзамен по анатомии, заставив вспоминать названия и расположения всех частей человеческой грудной клетки вплоть до последнего сосудика, а также некоторые их заболевания и методы хирургического лечения. Попутно она расспрашивала о методах первой помощи, диагностики заболеваний и послеоперационного ухода, так что к концу разговора от напряжения голова у нее гудела как колокол.
– Ну хорошо, – наконец сжалилась Томара. – С теорией у тебя вполне прилично. С практикой плоховато, прямо скажу, баллов на тридцать-тридцать пять, не выше. Я говорила с Ромирой, так она страшно сердилась на парамедиков, которые этому парню первую помощь оказывали. Заявила, что руки за такое отрывать надо. Кровь до конца не остановили, повязку кое-как наложили…
Карина понурилась.
– Правда, – сжалилась хирург, – когда госпожа Марина ей объяснила, что это сделала ты, интерн-первогодок, впервые в жизни, в полевых условиях, голыми руками и после того, как в тебя палили из ружья, она мнение сменила на прямо противоположное. Она просила меня передать тебе свои искренние поздравления. А она слов на ветер не бросает. Расслабься, милая, – улыбнулась она. – Для первого раза ты превосходно справилась, особенно с учетом того, что была в шоке и совсем одна. Ты спасла этому полицейскому жизнь. Да и другому, возможно, тоже, он мог просто истечь кровью. Гордись. Две спасенных жизни можешь записать на свой счет, правда, пополам с оперирующими хирургами.
– И два трупа – тоже.
– Вот еще! – хмыкнула Томара. – Можно подумать, им кто-то в руки силой ружья сунул и в банк за уши притащил. Бандит – он и есть бандит, законная мишень для каждого. Будь я там и с твоими возможностями, свернула бы им шеи не задумываясь. Хватит переживать. Однако, я тебе скажу, все-таки пора нам с тобой следует серьезно заняться этими твоими способностями. Руки у меня никак не доходят, но надо.
– Занимались уже, – буркнула Карина, насупившись. – В Институте Человека.
– И теперь ты до конца жизни намерена страдать? – саркастически поинтересовалась куратор. – Даже несмотря на то, что они могут спасать жизни там, где бессилен обычный хирург? Кара, девочка моя, объясни мне одну простую вещь: если ты за несколько секунд запаяла межреберную артерию с помощью своего "микроманипулятора", или как ты там его называешь, почему ты точно так же не закрыла ему пневмоторакс? Ведь ты потратила столько времени на перевязку! Почему ты не ликвидировала разрывы тканей, вызвавшие эмфизему? Парень вполне мог бы умереть до того, как попал на стол к Ромире. И почему ты не запаяла сосуды парню с простреленной рукой? Ведь для тебя это куда проще и надежнее, чем перетягивать конечность импровизированным жгутом.
Карина вспыхнула. Действительно, а почему она не догадалась обработать наноманипулятором всю рану в груди? Ведь так действительно вышло бы быстрее и легче, чем возиться с бинтами!
– Вот видишь? – назидательно сказала Томара. – Ты не знала, как именно останавливать артериальное кровотечение, не имея под рукой даже бинта, и ты воспользовалась воображением, чтобы изобрести свой метод. Но тебе вбили в голову, что пневмоторакс следует закрывать герметичной повязкой, а конечность перетягивать жгутом, и ты именно так и поступила. Ты мыслила шаблонно, а поискать свой путь тебе даже в голову не пришло. Сложно тебя упрекнуть в такой ситуации, но эту шаблонность надо уничтожать на корню. Тебя учили точно так же, как обычных людей. Но ты не обычный человек, хочешь ты того или нет. И если ты твердо намерена спасать людей во искупление того, что совершила в детстве, ты просто обязана пользоваться своими способностями. Но сначала их следует изучить и понять пределы твоих возможностей. И не надо бояться – ты не в Институте Человека, никто не станет тебя пытать под видом экспериментов.
