Андрей Быстров - Лезвие вечности
Лэннинг несколько оторопел.
– А… Это стихи Джима Моррисона?
– Нет, мои.
– Чудесно, мисс… Так куда идем?
– В открытое море, – решила Ольга.
– В море так в море.
Лэннинг отшвартовал яхту (если уж именовать так «Аманду Линн») и подал вперед ручку газа. Дизель сердито зарычал, за кормой клокотала вспененная вода. Градов и Ольга стояли у кормовой надстройки, пиво Борис водрузил на вибрирующую крышку люка. Одну банку он предложил Лэннингу, тот подмигнул, сорвал кольцо, снова повернулся к штурвалу и прибавил газа.
Борис и девушка находились за спиной Тома. Он не видел их и из-за шума мотора едва ли слышал их разговор, да и не понимал по-русски, но они слышали друг друга…
– Здесь совсем нет чаек, – заметила Ольга.
– Чаек?
– В море должны быть чайки. Провожать корабли.
– Гм… Ну да, может быть, они появятся позже.
Лэннинг еще увеличил скорость. «Аманда» ходко перескакивала с волны на волну, и устоять на ногах было нелегко. Борис и Ольга уселись на рундук возле борта. Сюда летели брызги. Борис облизнул воду с губ – она была пресной. Закатное солнце нарисовало золотую дорожку на гребнях волн. Берег удалялся, а впереди виднелись два громадных пассажирских лайнера – слишком далеко, чтобы рассмотреть их.
– Ты хотела бы написать картину… вот такую? – Жест Бориса получился неопределенным, охватывающим землю, море и небо.
Иллерецкая отрицательно покачала головой.
– Зачем? Все это уже есть.
– А по телевизору тебя обозвали мастером портрета и пейзажа. И на выставке я видел…
– Ах это… Это ученические работы. Я не собиралась их выставлять, Родзянко уговорил. А мои настоящие картины тебе нравятся?
– Не знаю. Они меня и притягивают и пугают. Как в фильме, когда ждешь, что вот-вот что-то случится.
– И ничего не случается?
Борис посмотрел на девушку немного отстраненно, будто думал о своем.
– Нет, случается. Что-то ВСЕГДА случается. А большой, наверно, переполох поднялся на выставке. Ну, и среди твоих знакомых, когда ты исчезла.
– Видимо так, – равнодушно кивнула девушка.
– Кто-то может с ума сойти от беспокойства.
– Нет, никто.
– Да? Это прекрасно. Я хотел сказать, это скверно. Иллерецкая слабо улыбнулась – Борис не мог поручиться, что ему не почудилась эта улыбка.
– А ты? – произнесла девушка с неуверенной интонацией.
– Что я? – откликнулся Борис.
– Из-за тебя есть кому сходить с ума?
– О да… Толпы моих будущих читателей. Правда, они еще не знают, какая утрата их постигла.
– Я серьезно.
– Серьезно? Хорошо.
– Что хорошо?
– То, что ты серьезно задаешь такой вопрос.
Борис повернулся к девушке. Капельки воды на ее лице сверкали, как крохотные бриллианты.
– Это дождь, что идет с омраченных небес, – пробормотал он.
– Что?
Борис ощутил дыхание девушки, столь отличное от морского ветерка. Оно пахло… Молоком? Это невозможно, и тем не менее это так. Молоком, свежескошенной травой, чем-то далеким, детским.
– Ничего. Просто какое-то стихотворение.
Борис осторожно коснулся губами губ девушки. Она не ответила и не отстранилась. Ее ресницы трепетали, но это был только ветер.
– Наш корабль идет ко дну? – прошептал Борис так близко от ее лица, что она не услышала, а почувствовала его слова.
– Это так, капитан.
– Но мы можем уйти на берег.
– Нет, капитан. Никто не может. Людям лишь кажется, что можно сесть в шлюпки и вернуться на берег. На самом деле никто и никогда не уходит с тонущих кораблей.
– Никто и никогда?
– Нет.
Борис обнял девушку, глядя в ее невероятно синие, как небо, глаза. Всегда что-то случается, и никто не уходит с тонущих кораблей.
Уцепившись за низенький фальшборт, девушка встала и закричала по-английски:
– Хей, шкипер! Мы возвращаемся в гавань! Удивленный Том Лэннинг оглянулся.
– Но вы же еще ничего не видели! Я хотел показать вам древние скалы Блэкуотера, мисс…
– Бунт?! Я прикажу протащить вас под килем! Лэннинг расхохотался, демонстрируя крепкие белые зубы, и заложил такой крутой вираж, что девушка не удержалась на ногах и плюхнулась на колени Бориса. Через двадцать минут «Аманда Линн» причалила там, откуда отправилась в путь.
– Спасибо, Том, – искренне поблагодарил Лэннинга Борис. – Это было лучшее путешествие в моей жизни.
Пожав руку озадаченному мореплавателю, он подхватил девушку и вынес на берег.
– Пиво забыли! – окликнул его Том.
– Угощаю, – великодушно объявил Борис, которого переполняла жажда благотворительности.
– Поставь меня на землю, уронишь, – смеясь, взмолилась Иллерецкая.
– Уроню то, что мне дорого?! Никогда! Однажды я уронил и разбил бутылку водки, так это мне был урок на всю жизнь.
Он донес Ольгу до самого дома, изрядно запыхавшись. Борис пренебрегал спортом и не привык держать в руках груз тяжелее записной книжки, но на сей раз ему так хотелось сделать исключение.
В парке, под густыми древесными кронами, уже совершенно стемнело. Борис нашарил выключатель и зажег четырехгранные фонарики, осветившие крыльцо.
– Добро пожаловать домой, – сказал он.
– Но это не наш дом, – с грустью проговорила девушка.
– Нет, это наш дом. Дом странников, укрывающихся от грозы.
Борис прошел в гостиную, включил бра по обеим сторонам книжных полок.
– Я промокла и замерзла, – пожаловалась Ольга.
– Прими горячий душ, а я растоплю камин.
– Ты умеешь топить камин?
– Надо же когда-то учиться.
Она отправилась в ванную, а Борис занялся камином. Сначала он напустил в комнату столько дыма, что можно было повесить не то что топор, а весь инструмент пожарной бригады. Борис открыл окна, и дым немного рассеялся, зато образовался сквозняк и принес с собой новую напасть: огонь в камине заполыхал с такой чудовищной силой, что знаменитый костер Паниковского бледнел в сравнении с ним. Борис схватился за кочергу. Наконец он ухитрился умерить пламя, так что дикий вой в трубе перестал напоминать о старте баллистических ракет.
Оля вышла из ванной в длинном темно-фиолетовом халате. Кашлянув от дыма, она устроилась в кресле у камина. Халат чуть распахнулся на груди.
– У тебя здорово получилось… для первого раза, – произнесла она. – Можно снимать исторический фильм о газовой атаке немцев на Ипре в тысяча девятьсот пятнадцатом году… Но все-таки закрой окна. Я простужусь.
Борис выполнил ее просьбу.
– Знаешь, в этой ванной я была вроде Алисы в Стране Чудес. Там есть такие штуки…
