Р. Эйнбоу - Экипаж Большого Друга
— Что ж теперь, всем сюда тащиться? — меня такая перспектива не обрадовала, мало ли что может случиться.
— Таких терминалов, как ваш, много. Многие расположены недалеко от поверхности… Как? Отправляем экипаж на перековку?
А и то. Что со мной? Пресытился? А вот поздно давать задний ход или останавливаться. Невозможность возврата следует признать и принять за аксиому. Осталось идти вперёд. Знать бы ещё, где перёд. Пришлось распорядиться:
— Хорошо. Свяжись с капитаном Шассом, пусть свозит наших на процедуры к ближайшему терминалу. Ежели кто будет против, ты уж там постарайся быть убедительным.
— Слушаюсь!.. Нет, стоп. Ты меня сбил с пути истинного, я ж могу устроить перековку прямо здесь. Как раз к утру и сооружу систему. В медбоксе.
— Хорошо, действуй, — согласился я, с удовольствием зевнув.
XVНаутро Димка, как и положено, был хмур, задумчив и неразговорчив, смотрел виновато, пил много жидкости. Слегка оживев после общения с аптечкой, водных процедур и лёгкого завтрака, он молча принялся натягивать скафандр. Я подошел, помог ему облачиться, получил мысленную благодарность, а возле шлюза он обернулся и голосом заверил:
— Ты не волнуйся, я больше пить не буду. Извини за вчерашнее…
— Топай уж. Если б я в тебе сомневался, то хрен бы ты у меня так просто ушёл, — ай-ай-ай, какой дешёвый приём, товарищ капитан! А что делать? Не читать же ему лекцию о вреде алкоголя и правилах поведения в экстремальных ситуациях.
Я постоял в тамбуре, слушая, как Димка проходит шлюз, тронул гарнитуру:
— Чарли, кровь из носу, узнай, чем он там занимается.
— Не понял приказ. Цель и причину не понял, если точнее, — сухо ответил Чарли.
— Я не знаю. Мне самому тошно. Но ты сделай, а моральные аспекты будем изучать после. Хорошо?
Знал я, знал. Провалявшись остаток ночи без сна, я слышал, как проснулся Димка и уловил его первую мысль. В момент перехода к бодрствованию он себя не контролировал. Мысль прозвучала простая, чёткая и ясная. «Этот ничего не заподозрил. До чего ж они наивны» — так вот подумал, проснувшись поутру, мой бывший друг Дмитрий Колесниченко, бывший пилот Большого Друга, бывший человек.
Мне с трудом удалось остаться лежать в койке, не попытаться устроить разборку, не выдать того, что я понял всё. Нет, конечно, я не смог узнать его планов и намерений. Но столько холодной взвешенной жестокости сопровождало эту его коротенькую фразу, что сомнений у меня не осталось — Димка перестал быть собой. Тот, кого я знал, никогда не подумал бы обо мне «этот». Почему я решил, что он перестал быть человеком, объяснить трудно, но мне почудилось, что под «они» подразумевалось нечто чуждое.
В открытую говорить с Чарли я не мог, помощи ждать тоже не приходилось, мне предстояло самому выбираться из ловушки. Димка зачем-то вернулся ночью на борт «патиссона», вроде бы без видимых причин, но ведь не просто для того, что бы запудрить мне мозги, изображая пьяного. Единственное достоверное предположение — он тянет время. Если бы он задержался ещё на пару часов, то я пошёл бы за ним. И мог помешать. А сейчас, получается, времени у меня нет.
Мне на секунду показалось, что схожу с ума и брежу. Померещилось, бог знает что. Умыться холодной водичкой, принять успокоительное, а когда Димка вернётся, вместе посмеяться над идиотской ситуацией. Я бы, наверно, так и сделал, но вовремя вспомнился его мысленный «голос», чужой и полный презрения.
Что мы имеем? Почти неподвижный «патиссон», застрявший в недрах гигантской машины, врага под личиной друга, отсутствие возможности позвать на помощь. Да если бы и была такая возможность, то кто смог бы мне помочь? Ответ — никто. Вот, что значит пренебрегать правилами. Мне очень явственно представился инженер по технике безопасности завода, на который меня распределили после института. Укоризненный взгляд его говорил — «а я ведь предупреждал». Расслабились, чёрт!
Что произошло с Димкой, меня интересовало как-то академически. Я давно ждал, чего-то такого с его стороны. Я, можно сказать, потерял терпенье, ожидая, когда же он прямо заявит своё несогласие с тем, что мы делаем, и предложит свой вариант «как нам обустроить». Что же он нашёл? Или это его нашли?
Я сел в кресло пилота, крутнулся на триста шестьдесят градусов. Позвал:
— Чарли, как дела?
— Он снова блокировал доступ. Подобраться окольными путями не получается. И ещё, странность такая, я всё чаще натыкаюсь на сообщения «доступ закрыт». Такое чувство, что кто-то постепенно закрывает входы в систему верфи.
Странно, почему они не отключили доступ сразу? Не хотят выдавать себя раньше времени? И кто такие «они»? Зато выходит, что время у меня ещё есть. Круглый, Круглый, что же ты задумал?
— Запасная машина далеко? — спросил я.
— Я немного оптимизировал маршрут, «патиссон» будет у вас через несколько часов. Ты мне скажешь, что происходит?
И тут я допустил ошибку, которую по счёту, даже вспоминать лень. Вместо того, чтобы прикинуться ничего не подозревающим самоуверенным придурком, я задержался с ответом, а потом ляпнул:
— Нет, не сейчас.
В этот момент на обзорном экране вместо надоевших внутренностей верфи возник Димка. Вернее, его лицо, странное, как будто нарисованное или, скорее, синтезированное на компьютере не слишком прилежным художником. Так оно и оказалось, когда он заговорил, стали заметны ошибки в артикуляции:
— Ну, спасибо. А то я хотел сам у тебя поинтересоваться — понял ты, что случилось, или нет. Значит, понял, — Димка говорил спокойно, совсем без эмоций, как, может быть, никогда раньше и не говорил.
— Ну, если честно, то не понял я ничего, кроме того, что у нас неприятности. Давай, выкладывай, враг мой, — я постарался быть столь же невозмутимым.
Улыбка, как гримаса, исказила лицо на экране:
— Наконец-то дошло до тебя, о, великий праведник, что мы враги. Давно враги. Я понял тоже не сразу, — он помолчал, а когда я открыл рот, что бы прервать паузу, неожиданно продолжил: — Знаешь, когда это произошло?
— Ну?
— Ты не нукай, а слушай. Я всё понял, когда Алёна пришла к тебе. Невзирая на. Просто взяла и прошла все кордоны, только чтобы быть с тобой.
— А началось с того, что капитаном выбрали не тебя, а Сашу? — словно невзначай вклинился Чарли.
— Ты хоть тут не лезь, жестянка. Я тебя отключу на время, не возражаешь? Правильно, кто ж тебя послушает, даже если ты и возражаешь, — с издевкой проговорило изображение на экране.
Я растерялся, то, что он говорил, не укладывалось в голове. Надо постараться взять себя в руки. Не успел я так подумать, как Димка отреагировал:
