Джеймс Дашнер - Исцеление смертью
Кто-то съездил Томасу пятернёй по голове; юноша слышал, что к нему, кажется, обращаются, но не понимал слов. Перед его глазами возникла физиономия Минхо – тот что-то орал ему в лицо, но жажда крови затмила Томасу рассудок. Он вытер глаза рукавом и снова сосредоточился на лице Янсона. Тот не подавал признаков жизни. Томас перевёл взгляд на Минхо.
– Он мёртв! – кричал его друг. – Мёртв!
Томас заставил свои пальцы разжаться. Потом почувствовал, как Минхо поднимает его на ноги.
– Мы их всех сделали! – проорал бывший Страж Бегунов ему в ухо. – Пора рвать когти!
С обеих сторон склада одновременно раздались два взрыва, и обе противоположные стенки завалились внутрь. На Томаса с Минхо посыпались осколки кирпича. В поднявшихся клубах цементной пыли Томас различал лишь неясные фигуры – те качались, скользили, падали и снова поднимались. Юноша уже был на ногах и нёсся ко входу в мастерскую.
На головы беглецам падали куски цемента. Стоял ужасающий, оглушительный грохот, пол трясся, разрывы следовали непрерывно, один за другим – похоже, весь мир рушился. Томас упал, но Минхо быстро вздёрнул его вверх. Через секунду упал сам Минхо, пришла пора Томаса поднимать друга. Они снова побежали. Внезапно перед Томасом из тучи пыли появилась Бренда – её глаза были полны ужаса. Рядом с ней Томас различил Терезу. Все они, еле удерживаясь на ногах, мчались вперёд, к двери.
Громовой раскат расколол воздух. Звук был таким громким, что Томас не удержался и оглянулся. Грохот шёл сверху – от потолка отвалился массивный блок и полетел вниз. Томас, словно заворожённый смотрел на то, как он падает прямо на него. Уголком глаза он ухватил какое-то движение – фигурка Терезы была едва различима сквозь висящие в воздухе клубы пыли. Девушка врезалась в него и толкнула в сторону двери в мастерскую. Он упал, ничего не соображая, и только тупо наблюдал, как громадный бетонный блок расплющил тело Терезы; из-под него торчали только её голова и рука.
– Тереза! – вырвался из груди Томаса дикий крик, настолько ошеломительный, что заглушил весь остальной шум.
Он пополз к ней. Лицо девушки было залито кровью, торчащая из-под камня рука, по-видимому, была сломана.
Он снова позвал её по имени. Мысленно он видел окровавленного, падающего замертво Чака и безумные глаза Ньюта. А теперь вот Тереза. Все трое были его близкими друзьями. И всех троих ПОРОК забрал у него.
– Прости меня! – прошептал он, зная, что она всё равно его не слышит. – Прости меня…
Губы девушки шевельнулись, и он склонился поближе, чтобы разобрать её слова.
– И ты меня… – выдохнула она. – Я всегда… тебя…
И в этот момент кто-то рванул Томаса прочь, попытался поднять на ноги. У него не было сил сопротивляться. Тереза погибла. Всё его тело болело, сердце разрывалось от скорби. Бренда и Минхо тащили его к двери; через пролом, пробитый в стене разрывом, в помещение ворвался огонь, вспыхнул пожар, склад заполнился едким дымом. Томас закашлялся.
Снова всё вокруг потряс взрыв. Томас обернулся на бегу и увидел, как падает, рассыпается передняя стена склада, как пламя лижет кирпичи. Потолок, больше ничем не поддерживаемый, рухнул вниз. Всё здание летело в тартарары.
Они добежали до двери в мастерскую, протиснулись внутрь. Гэлли как раз проходил сквозь транс-плоскость; остальные уже ушли на ту сторону. Томас и его друзья пробирались по короткому проходу между верстаками. Ещё несколько секунд – и от них мокрого места не останется. Грохот и треск за спиной Томаса достиг невыносимой для ушей громкости; скрежет металла сливался с рёвом пламени. Томас заставил себя не оглядываться – он и так знал, что хаос подобрался к ним вплотную, он в нескольких шагах, дышит им в спину. Томас протолкнул Бренду через плоскость. В разваливающемся мире остались только он и его друг.
Глава 73
Томас приземлился на все четыре на дощатый пол сарая. Он никак не мог отдышаться, кашлял, отплёвывался; сердце колотилось с бешеной скоростью и отказывалось успокаиваться. Он бросился прочь от транс-плоскости, стараясь убраться подальше – на случай, если с той стороны прилетит какой-нибудь зловредный обломок. Удирая, он краем глаза заметил Бренду – та нажимала кнопки на контрольной панели. Серая мерцающая стена мигнула и пропала, на её месте теперь виднелась дощатая стена сарая. «Откуда она знает, как это делается?» – недоумевал Томас.
– Быстро убирайтесь отсюда! – скомандовала она Томасу и Минхо.
Томас озадачился ещё больше – в голосе его подруги звучала страстная настойчивость. Куда торопиться – они же теперь в безопасности! Или как?…
– Я должна сделать ещё кое-что, – пояснила Бренда.
Минхо уже вскочил на ноги и подошёл к Томасу – помочь тому подняться.
– Мои грёбаные мозги уже совсем не шевелятся. Пусть она делает, что хочет, валим отсюда!
– Лады, – согласился Томас.
Друзья несколько секунд постояли, переводя дыхание и глядя друг другу в глаза – они словно заново переживали всё, через что им пришлось пройти вместе: кровь, боль, смерть. А ещё в их глазах была надежда, что может быть – лишь может быть – все испытания остались позади.
Но больше всего Томаса терзала скорбь о потерянных друзьях. Смерть Терезы, отдавшей свою жизнь взамен его, Томаса, жизни – эта боль была непереносима. В этот момент, когда он смотрел в глаза своему настоящему, самому верному и надёжному другу, он поклялся себе никогда не рассказывать Минхо о гибели Ньюта.
– Ещё бы не лады, образина ты уродливая, – отозвался наконец бывший Страж в своей обычной манере, однако без фирменной кривой усмешки. Его взгляд сказал Томасу: друг чувствует то же самое. В глазах Минхо светилось понимание: они оба будут скорбеть об утратах до конца жизни. Затем Минхо развернулся и вышел. Томас ещё некоторое время постоял, затем последовал за ним.
Выйдя из сарая, он вынужден был опять остановиться. Они попали в место, которого просто не могло быть – пышная зелень, кипящая повсюду жизнь. Он стоял на вершине холма, возвышающегося над лугом, где посреди высокой густой травы пестрели цветы. По лугу бродили люди – две сотни спасённых иммунов; кое-кто из них даже бегал и прыгал от полноты чувств. Правый склон холма плавно опускался в долину, заросшую высоченными деревьями – лес простирался на многие мили и заканчивался там, где в синее безоблачное небо упиралась иззубренная стена скалистых гор. Слева от Томаса травяная равнина переходила в заросли кустарника, за ними тянулась полоса песка, а дальше гнал свои тёмные, покрытые белой пеной валы необъятный океан.
Рай. Они очутились в раю. Томасу оставалось только надеяться, что в один прекрасный день и он тоже сможет прочувствовать ту радость, которой лучилось это место.
