Сергей Калашников - Четвертая дочь императора
Жидкотопливные котлы под них, этот, потерявший всякое чувство меры наглец, тоже забрал все. И примчали эти железяки на Коктебель как курьерский груз, прибавив к ним солидный запас скипидара. Вообще, выписанным Ри мандатом парень распорядился со всей решительностью, и, Гошке вдруг вспомнилось: «Со всей силой пролетарского гнева». Кажется, не напрасно.
В ангаре шел монтаж. Десятки людей одновременно сопели, пыхтели, натужно крякали. Звенели ключи, поскрипывал рычаг домкрата.
— Так вот же редуктор, — Гошка указал на зубчатое кольцо, отлично видное, поскольку винт и капот сняты, и еще какие-то крышки отсутствуют.
— Повышающий, — отозвался Трос. — Без него вообще вращение на вал не снимешь. Чтобы это поставить на судно, надо обороты понизить. А вообще получилось неважно. Перетяжелили конструкторы машину, опять же, балансировку не соблюли — вибрация великовата. А когда боролись за массу, несколько мест прослабили. В общем, теперь птичка только одного пилота поднимет, кроме торпеды, причем, только в задней кабине. Но зато сам движок беспроблемный, согрел котёл, сел и полетел.
Сегодня облетали уже третий самолёт. Бомбометание и запуск торпеды отработан. Конечно, необходимость тратить не только горючее, но и воду, определяют увеличенную потерю массы в полете, и, как следствие, увеличенный взлётный вес, но при старте с катапульты и вялом маневрировании в начальной стадии полёта, радиус действия этих машин определён в триста километров. При том, что у цели они могут развивать скорость до ста восьмидесяти километров в час и выполнять фигуры высшего пилотажа. Не все, конечно, но боевой разворот — определенно.
Нормальный самолёт с возможностью изменять тягу двигателя и даже с реверсом винта, что при посадке в разы сокращает пробег. Завтра Трос лично будет садиться на палубу плавучего аэродрома. На равнинных площадках это уже отработано.
* * *С появлением паровых двигателей авиагруппа словно зажила полноценной жизнью. Двигателисты, со школьной скамьи знакомые с темой, быстро освоили обслуживание новых моторов, способных прокормится любым жидким горючим, стоило только правильно подобрать форсунки. В этой области тоже всё обстояло хорошо — на все доступные виды текучего топлива технические решения имелись в готовом виде, а возможности аэродромной и портовой мастерской многое позволяли изготовить.
Ворвань и скипидар, рыбий жир и «сливки» после промывки учебных торпед от нагара — все шло в дело. Немного, правда, химичили, заботясь о текучести. И Трос постоянно хлопотал о подвозе всё новых и новых партий, уставляя штабелями бочек участки территории с удобным подъездом. Всего удалось «поставить на крыло» восемь самолетов — столько моторов признали годными. В остальных нашли какие-то неведомые Гошке изъяны.
Авиагруппа много летала и отрабатывала задачи и по разведке, и по доставке сообщений, да и торпедные стрельбы проведены были не один раз. Ри подолгу пропадала на аэродроме, упорно скрывая от мужа, что она — не последний пилот. Кстати, еще две женщины поднимали крылатые машины в воздух, но, вообще-то мужики на это поглядывали без особого одобрения. Скорее терпеливо. Вроде как: «А что тут поделаешь, тоже ведь люди». Или: «Спорить с женщиной — …».
Посадки и взлеты на палубу стоящего у пирса корабля тоже отрабатывались. Репетировались и перемещения самолётов на ангарную палубу, их заправка и обслуживание. Нарабатывались ритуалы и последовательности действий, создавались и уточнялись регламенты, техники размещали свои инструменты, устанавливали и проверяли приспособления. Жизнь авиационного подразделения налаживалась, происходило срабатывание.
А вот Гошкины дела обстояли неважно. Авианосец оказался совершенно непригоден к плаванию. Те компоненты оборудования, что интересовали авиаторов, оказались в наилучшем виде, поскольку под присмотром Троса ими занимались давно. Палуба с паровой катапультой, приспособления финишера, самолётные лифты, техническая, она же — ангарная палуба, танки для топлива и пресной воды, жилые помещения — мобильная группа, экипаж корабля и техники — обо всех позаботились, всех устроили. Даже котлы для обеспечения паром всей этой машинерии в прекрасном состоянии. Кстати, котлы самые современные, причём — все четыре, как и полагается для полного обеспечения корабля не только энергией для внутреннего потребления, но и для движения. А вот дальше — всё очень плохо. Точнее — совсем никак. Площадка для надстройки, смещаемой влево так, что свешивается над водой, готова, а вот самой её нет. Металла для постройки тоже не завезли. Вернее, завезли, конечно, но потратили всё на затеи авиаторов по улучшению верхней, посадочной палубы.
Командира у этого еще не ожившего корабельного корпуса нет. Экипаж — старший механик и десяток матросов в его подчинении — постоянно живёт на корабле и вместе с десятком же работников береговой мастерской занимается достройкой, наладкой, проверкой и обслуживанием того оборудования, которое уже пущено в дело. Зато обе родные паровые машины вместе с валами и винтами демонтированы и еще год тому назад увезены, поскольку вместо них ожидается поступление новых, более мощных, для которых уже смонтированы и опробованы котлы.
Рулевая машина в полном порядке, навигационное оборудование из разобранной ходовой рубки складировано, и непонятно, что делать дальше. В общем Гошка надел курточку с командорскими погонами и узурпировал власть. Сначала следует осмотреться.
Если в верхних этажах этого блокшива-дебаркадера кипела жизнь, то ниже жилой палубы царило запустение. Гошка полез в трюм. Ни о каком двойном дне на этом судне, порожденном экономностью купеческого прагматизма, даже речи не шло. Шпангоуты, стрингеры, обшивка. Сталь обычная, углеродистая, ржавчины нет, все аккуратно покрашено. Сухо. Огромные трюмы пусты и перекрыты сверху настилами ангарной и жилой палуб. Водонепроницаемые переборки расположены не слишком часто, дабы не рассекали грузовое пространство, но двери в них действуют. Смазаны, снабжены прокладками и надежными запорами. Пайолы трюмного настила частично сняты и складированы тут же. Дух этого корабля своё дело знает туго. Порядок поддерживается во всем.
Днище у этого монстра плоское, короткие дуги скул обеспечивают плавный переход к вертикальным бортам. В носовой части эти борта быстро сходятся, образуя короткое заострение. И вот тут поперек судна из борта в борт вделана толстая, не обхватить, труба, в которую ныряют два относительно тонких трубопровода. Любопытно, эти тянущиеся каждая вдоль своего борта, магистрали он наблюдал во всех отсеках, пока шел сюда от самой кормы. Полагал — сжатый воздух для местных нужд, если потребуется подключить пневмоинструмент. Правда штуцеров или вентилей не встречалось.
