Борис Батыршин - Коптский крест
– Так, значить, оно и вышло – загулял немчик, попал в притон, девки затащили, а там опоили его «малинкой», обобрали да и завезли в пролетке – вот к нам, сюда. Тут и бросили. Эдак-то часто бывает, тока обычно так далеко не возют. Зачем? А дело-то и прекратили. Пользы от него никому нет – все по-старому будет, одни хлопоты. Хорошо, что еще жив остался, вовремя признак жизни подал! Ты куды, Яков? А вот еще третьего дня Осип Макарыч рассказывали…
Яша, не слушая словоохотливого Фомича, вскочил. По двору шли Олег Иванович и знакомый уже молодому человеку лейтенант. Вид у Олега Ивановича был весьма встревоженным; Яков издали уловил обрывки их беседы:
– Так вы, лейтенант, смеете утверждать, что я…
– Давайте обойдемся без излишних и неприятных нам обоим подробностей, дорогой Олег Иванович, – досадливо поморщился моряк, – тем более что вы отлично знаете: я кругом прав. Никакого нового маяка в Бендер-Аббасе в помине нет, и это известно всякому, кто хоть раз бывал в тамошнем порту, пусть и пассажиром. Поскольку старую Маячную башню, еще португальской постройки, показывают любому приезжему как местную достопримечательность. И не вынуждайте меня повторять вещи, очевидные нам обоим, – ни в каком Баку вы не были и, следовательно, не через какую Персию не проезжали. Так что извольте уж объясниться, душа моя… Понимаю, в клубе у Корфа вам это было несколько… не с руки. Что ж, как вы и настаивали, мы приехали сюда, но не хотите же вы продолжать разговор во дворе? – И моряк выразительно глянул на замершего Яшу и нерешительно топчущегося у него за спиной Фомича.
Олег Иванович с досадой пожал плечами:
– Ну что ж, если вы так настаиваете – прошу! – и указал на подъезд. Лейтенант, кивнув, направился к двери, но Олег Иванович неожиданно придержал гостя:
– Впрочем, постойте. Давайте-ка я сначала кое-что вам покажу, так вам будет проще понять мои объяснения…
Яша на миг только обернулся, чтобы взглянуть, нет ли во дворе еще кого, а когда повернулся, обоих господ уже не было. Совсем – будто корова языком слизала! А между тем деться им было решительно некуда – до лестницы, ведущей в квартиру Семеновых, было еще шагов десять, а возле подворотни ошивался Фомич – и гостям никак бы не удалось миновать его, вздумай они незаметно покинуть двор.
– Куда же они делись, а, барин? – Фомич озадаченно глядел на своего собеседника. – Только вот были – и нате вам, нету!
– Да никуда! В квартиру зашли, а вы бы, Евсей Фомич, глаза протерли – пылью небось запорошило, – нашелся Яков. – Ну я пойду, господину Семенову, наверное, не до меня теперь, гости у них… – И с этими словами Яша выскочил на улицу.
Глава 18
Олег Иванович не знал, что делать. Объяснение с Никоновым закончилось катастрофой. Нет – КАТАСТРОФОЙ. Мужчина проклинал себя за то, что поддался внезапной мысли – увести настырного лейтенанта на ту сторону, в двадцать первый век, и уже там, пользуясь растерянностью оппонента, ставить свои условия. И ладно бы имелся в этом какой-то смысл – так нет! Ничего – только попытка вывести моряка из равновесия и надавить на него, пока он чувствует себя не в своей тарелке. А что из этого вышло…
Олег Иванович со стыдом признавал – он просто недооценил того стального стержня, что скрывался в характере ироничного, такого мягкого с виду лейтенанта. Наверное, подвело сходство с булгаковскими героями «Дней Турбиных», которых, несмотря на форму и маузеры, он привык все же воспринимать как обычных русских интеллигентов. Нет чтобы вспомнить, как эти лощеные офицеры в голой степи, в лютый мороз, одними штыками разгоняли красные отряды, впятеро их превосходящие и при артиллерии… да и этот вот моряк – хоть и похож на питерского студента-философа, а успел уже дважды обежать вокруг шарика на корабле, лишь условно именуемом паровым…
В общем, по себе судил, чего уж там. Уверовал, что, оказавшись в чужом времени, в немыслимой обстановке, контрагент перепугается настолько, что сразу лапки вверх и «чего изволите». Нет, господа хорошие, как бы не так!
Да и сама идея вот так, сразу, огорошить лейтенанта, раздавив его чуждой обстановкой, по здравом размышлении отдавала даже не безрассудством – глупостью и непорядочностью. Надо было выбрать совсем – СОВСЕМ! – иной способ объясниться, попытаться по-хорошему договориться с моряком – человеком, несомненно, умнейшим и, в общем, вполне симпатичным. А вместо этого – идиотская попытка вот так, с ходу, сломать собеседника через колено! Он проклинал свою глупость – даже не глупость, а чисто интеллигентское неумение быстро принимать решения, что и привело в итоге к такому вот идиотскому финалу! И ладно бы задуманное удалось – так ведь нет…
Нельзя сказать, что Никонов, выйдя на той стороне портала, остался невозмутим и спокоен. Но ничего, напоминающего панику, и в помине не было. А ведь он, как и Николка во время первого своего визита в будущее, оказался на тротуаре улицы Казакова в самый разгар дня, так что паниковать было с чего. И тем не менее Никонов сразу же взял себя в руки. Оглядевшись по сторонам и невольно попятившись от рявкнувшего гудком мусоровоза, лейтенант повернулся к Олегу Ивановичу и, заложив за спину руки в ослепительно-белых перчатках, холодно поинтересовался: «Ну и что все это значит, милостивый государь?»
Куда делась давешняя доброжелательность и мягкая ирония! Перед Семеновым стоял один из тех, кто до последнего стрелял из пушек с уходящего в пучину броненосца или поднимал матросов в штыковые при Ляояне и Порт-Артуре. И Олег Иванович растерялся – и настолько, что выбрал, наверное, самую неудачную из всех возможных линий поведения.
Лейтенанту хватило одной фразы: «А то, господин Никонов, что я предлагаю спокойно обсудить все ваши измышления, – но, уж извините, я сам выберу, где именно состоится наша беседа. Для пущей, так сказать, убедительности…»
Никонов же, как ни странно, не растерялся… а может, и растерялся, но не подал виду. Незнакомое, чужое окружение, шум, рев, бензиновые миазмы… но внешне лейтенант оставался все таким же спокойным и насмешливым. Разве что стали в голосе прибавилось.
– Спасибо, сударь, я обдумаю ваше предложение, а пока – счастливо оставаться! – Никонов повернулся на каблуках и, прежде чем Олег Иванович успел понять, что происходит, скрылся в подворотне.
И тут Семенов сделал вторую ошибку – остался ждать на улице, полагая, что вот пройдет пять, самое большее десять, минут – и лейтенант явится сам, причем с поджатым хвостом. Ну, право же – куда ему деться из замкнутого, как колодец, двора? Посмотрит на загромоздившие двор машины, полюбуется на крылечки офисов турфирм и бюро переводов – и придет назад, договариваться.
![Айзек Азимов - Основание [Академия]](/uploads/posts/books/116819/116819.jpg)
![Айзек Азимов - Основание и Империя [Академия и Империя]](/uploads/posts/books/116810/116810.jpg)
