Алексей Калугин - Осколки реальности
– Оказалось, что есть, – ответил Андрей. – Да к тому же еще и близнец.
– И он здесь, в Статусе?
– Ну а где же ему еще быть? – всплеснул руками Андрей.
– Ты уверен, что поступаешь правильно? – осторожно спросил его Дейл.
– Нет, – не задумываясь, ответил ему Андрей. – Но, Алексей Александрович, как всегда, не оставил мне выбора. Не могу же я выставить себя перед всеми полным идиотом?
– Если бы Алексей Александрович не стал ничего менять во внешнем виде моего тела, я смог бы незаметно подменить тебя.
– Однако куратор позаботился о том, чтобы мы не смогли этого сделать. У него на наш счет свои планы.
– Извини… Хотя я здесь и ни при чем.
– А, брось, – мысленно махнул рукой Андрей. – Я не верю в судьбу, поэтому будем считать, что я сам принял решение вернуться… К тому же я ненавижу, когда в книге вырваны самые интересные страницы.
– А при чем здесь книга? – удивленно спросил Дейл.
– Да я и сам толком не понимаю, – ответил Андрей.
– Мне кажется, я знаю простой и надежный способ, как без разрешения попасть в зону перехода, – сказал Шагадди.
ГЛАВА 18
ДВОЕ
Врач-васкат, похожий на большую пурпурную каракатицу с огромными глазами-блюдцами, состоящими, подобно мишеням, из чередующихся концентрических черных и белых кругов, протянул один из своих щупалец и сдвинул в сторону прозрачный пластиковый колпак, закрывавший сверху операционный стол, на котором лежал Андрей. После этого, задействовав все двенадцать своих щупалец, васкат принялся быстро и ловко снимать с тела пациента многочисленные датчики. Для того чтобы не запутаться при этом в разноцветных проводах, тянущихся к приборам, стоящим по обеим сторонам от стола, ему требовалось не меньше ловкости, чем жонглеру, манипулирующему одновременно четырьмя остро заточенными кинжалами, тремя горящими факелами и двумя свернувшимися в клубки ежами.
Приподнявшись на локте, Андрей удивленно посмотрел на васката и мысленно обратился к нему с вопросом:
– И что это значит?
Не прерывая своего занятия по освобождению тела Андрея от датчиков, васкат скосил на него один свой глаз-мишень, но ничего при этом не сказал.
Ответил Андрею врач-гуманоид, находившийся неподалеку и наблюдавший за мельканием каких-то цифр и символов на большом цветном мониторе, стоявшем в углу операционной. Коснувшись пальцем сенсорной клавиши, врач выключил монитор и, оттолкнувшись ногами от пола, вместе со стулом развернулся в сторону Андрея.
– Это значит, что операция закончена, – сказал он и, показав Андрею небольшой цилиндрический предмет, добавил: – Сознание Дейла Колтрейна отфильтровано от вашего сознания и загружено в матрицу.
– А я даже ничего не почувствовал, – немного растерянно произнес Андрей. – В прошлый раз, когда нужно было загрузить сознание Колтрейна в мой мозг, меня самого погружали в сон.
– Естественно, – не спеша кивнул врач. – Процесс интеграции с сознанием донора в редких случаях может спровоцировать неконтролируемый всплеск нервной активности реципиента. Обратный же процесс не связан ни с какими неприятными ощущениями, поэтому необходимости в наркозе нет.
Васкат собрал все провода и датчики и отполз в сторону от стола.
– Спасибо, – сказал ему Андрей.
Накинув на себя голубоватую простыню, он сел, свесив со стола голые ноги.
– Значит, я могу быть свободен? – спросил он у более разговорчивого, нежели васкат, врача-гуманоида.
– Конечно, – ответил тот. – Мы заодно провели полное обследование вашего организма и не обнаружили никаких отклонений от нормы, которые могли бы вызвать беспокойство. Пришлось, правда, заменить три имплантированных нейрочипа, контролирующих нервную систему в моменты стрессовых нагрузок. Должно быть, последние несколько дней были для вас напряженными?
Васкат вернулся к столу и молча кинул Андрею на колени его одежду.
– Да как вам сказать. – Андрей спрыгнул со стола и стал быстро одеваться. – Знавал я времена и получше.
Врач молча кивнул.
– А когда вы… запустите Колтрейна? – спросил Андрей, споткнувшись на слове «запустите». – Или как это у вас называется?
Совершенно неожиданно на последний вопрос Андрея ответил не гуманоид, а васкат:
– У нас это называется «перевести тело в активное состояние», – при этом он даже не посмотрел на того, кому были адресованы его слова.
Учитывая то, что васкат был занят настройкой одновременно трех приборов, стоявших на значительном удалении друг от друга, так что оператору приходилось на всю длину вытягивать свои щупальца в разные стороны, ответ его все же можно было расценить как проявление любезности.
– Тело Колтрейна уже подготовлено к переводу в активное состояние, – улыбнувшись одними губами, сказал врач-гуманоид. – Оно находится в соседней комнате и займет ваше место на столе, как только вы покинете помещение.
Это уже было похоже на вежливое предложение убраться.
Поскольку вся операция проводилась не вполне легально, можно было понять желание врача покончить с ней как можно скорее.
И все же Андрей задал ему еще один вопрос:
– Мне можно взглянуть на Колтрейна?
– Я бы не советовал вам делать это сейчас, – ответил врач. – То, что вы увидите, больше похоже на труп, нежели на живого человека. Проявите немного терпения, и через три-четыре часа, когда мы завершим все необходимые процедуры, вы сможете увидеть своего друга таким, каким он и должен быть.
Андрей коротко кивнул и, одернув куртку, направился к двери.
Васкат, оказавшийся у него за спиной, быстро протянул щупальце вперед и, обернув его вокруг ручки, предупредительно распахнул перед Андреем дверь.
Уже переступив порог, Андрей обернулся и, придержав дверь рукой, еще раз заглянул в похожие на мишени глаза васката.
– Извините за назойливость, – протелепатировал он. – Но не могли бы вы подсказать мне, где я могу получить информацию о состоянии здоровья прибывших вместе со мной людей и иноформов?
– Лайза Брин по прибытии была направлена в нейрологическое отделение, сектор сорок пять, – мысленно ответил васкат. – Иноформы находятся в нашем отделении, пятая дверь направо по коридору.
– Благодарю вас, – улыбнулся васкату Андрей. – Вы были очень любезны.
Возможно, васкат и хотел бы улыбнуться ему в ответ, но, имея вместо рта клюв пострашнее орлиного, он не мог этого сделать. Поэтому он просто захлопнул дверь перед носом человека.
Андрей утешил себя мыслью о том, что каждая культура вырабатывает свои формы поведения, и вполне возможно, что на Васкате именно так принято расставаться с особо дорогими гостями. Иначе ведь просто невозможно было объяснить, с чего вдруг врач-васкат, с которым Андрей никогда прежде не встречался, столь откровенно проявлял неприязнь к человеку.
