Вадим Панов - Наложницы ненависти
— Мы занимаемся этим весь день.
— И не очень-то преуспели.
Королева закусила губу:
— Мы здорово потрепали гиперборейцев.
— Но в бой еще не вступала гвардия, — напомнил комиссар. — А она, при всех достоинствах тварей Кадаф, является главной силой Ордена.
— Поэтому великий магистр и не пускает ее в ход. — Всеслава выдержала паузу и горько вздохнула. — Надо признать, что с тактической точки зрения союз с тварями Кадаф стал для чудов находкой: они сумели нанести нам очень тяжелый урон, сохранив в неприкосновенности свои лучшие войска.
— Которые в самое ближайшее время окажутся под стенами Зеленого Дома, — закончил Сантьяга.
— Ты уверен?
— Абсолютно. По нашим расчетам, в течение двух-трех часов вы увидите штандарты гвардии.
— Решающий штурм.
— Да… решающий, — комиссар слегка поморщился, но продолжил свою мысль. Правда, довольно скомканно: — После такого удара Орден сам запросит мира. Мы перевезем лабораторию и остатки «стима» в Цитадель, уничтожим их и продолжим жить в мире. Об этом я и хотел договориться.
— Кажется, я что-то пропустила, — пробормотала королева. — После какого удара? И почему вы решили, что Леонард уберет отсюда гиперборейцев?
— У него не хватает сил.
— На что?
— А вы разве не в курсе того, что происходит в городе? — улыбнулся Сантьяга.
— В последнее время я была несколько занята, — язвительно ответила Всеслава. — Что ты имеешь в виду?
— В Ордене мятеж, — непринужденно поведал комиссар. — Франц де Гир провозгласил себя великим магистром.
— Это я знаю.
— И Леонард отправит тварей Кадаф против Горностаев.
— Бедный де Гир.
— Ничего, — рассеянно отозвался нав. — Франц выкрутится.
Алтай, село Мусаево, 4 августа, суббота, 23:12 (время московское)
— Ты вышел из темного портала, — хмуро произнес Нера.
Несмотря на то что в бешеных вихрях переходов было необычайно трудно уловить хоть какой-нибудь оттенок, хван различил, что поток энергии, доставивший наемника на Алтай, состоял в основном из черного цвета. Черной магическая энергия была у навов.
— Портал построили в Темном Дворе, — не стал скрывать Кортес.
— Ты их посланник?
— В какой-то мере.
— В какой?
— Ты не провел меня в дом, — слегка изменил тему наемник. — Мы перестали быть друзьями?
Глава семьи Хван потер лоб правой верхней рукой, помолчал и буркнул:
— В доме сидят чуды, посланники Ордена. Великий магистр и… и новый мастер войны не понимают, почему маршалы хамелеоны до сих пор не прибыли в расположение гвардии.
— А почему они не прибыли?
— Чего хочет Сантьяга? — Нера тоже умел переводить разговор в интересующее его русло. Кортес усмехнулся.
— Самое смешное, что комиссар не требовал от меня уговаривать вас или… или подкупать. Он с большим уважением относится к вассальной присяге, которую твоя семья принесла Ордену.
— Тогда почему ты здесь?
— Сантьяга попросил меня рассказать вам, что происходит в городе.
— Мы живем не в самой глуши, — обиделся Нера. — Последние события нам известны.
— Все?
— Все.
— Франц не предавал Орден.
Нера вздрогнул, и Кортес понял, что нанес правильный удар. В многочисленных войнах, которые вел Великий Дом Чудь, маршалы хамелеоны всегда подчинялись непосредственно капитану гвардии. И Нера, и все его воины ценили мужество и храбрость Франца де Гира, уважали его и, самое главное, полностью доверяли ему. Известие о мятеже должно было произвести на четырехруких самое гнетущее впечатление, о чем свидетельствовала затяжка с мобилизацией.
— Рыцарь де Гир поднял мятеж, — бесстрастно ответил Нера. — Этого достаточно.
— А как бы отреагировали хваны, если бы Леонард прислал сюда парочку командоров для расправы над тобой?
— Великий магистр не настолько глуп.
— Правильно, потому что в подобном случае твои братья ликвидировали бы убийц, а затем задали бы Леонарду много неприятных вопросов.
— Это уж точно, — улыбнулся Нера.
— Тогда чего ты хочешь от Горностаев?
Четырехрукий снова помолчал.
— Мятеж… — Нера потер подбородок. — Тебе лучше уехать, Кортес. Так будет лучше для нашей дружбы. Скажешь Сантьяге, что…
— Францу не понравился союз с тварями Кадаф. — Наемник словно бы не слышал хвана. — Он заявил об этом на совете Ордена, но к нему не прислушались. Тогда Франц сам снял с себя полномочия мастера войны, но он и не думал покидать гвардию! Ты знаешь де Гира, он мог поступить иначе?
Нера покачал головой.
— Но Леонард, а самое главное — Гюнтер Шайне знали, кто на самом деле должен стать следующим великим магистром. И решили сделать так, чтобы этого не произошло.
— Ты не можешь знать это наверняка.
— Они просто просчитались, — усмехнулся Кортес. — Во-первых, Франц не согласился послушно лечь под топор, а во-вторых, Горностаи поддержали де Гира.
— И наплевали на свою семью.
— А кому нужна такая семья? — Наемник выдержал паузу. — Философия Кадаф проникает очень незаметно. Сначала кажется, что жестокость — это неотъемлемая часть войны. Война не прекращается, всегда находятся новые враги. Жестокость становится повседневностью, и появляется ненависть. Ненависть ко всем. Великий магистр так и не понял, что, заключив сделку с гиперборейцами, он расчищает дорогу Азаг-Тоту.
— Де Сент-Каре не допустит, чтобы его подняли.
— Месяц назад я бы рассмеялся в лицо тому, кто предположил бы возможность союза между Орденом и гиперборейцами.
— Это тактика…
— Аналитики Темного Двора просчитали ситуацию и пришли к интересному выводу: твари Кадаф не стали бы воевать за чудов просто так.
— Что ты имеешь в виду?
— В Темном Дворе подозревают, что великий магистр заключил с гиперборейцами дополнительный договор.
Нера молчал долго. ОЧЕНЬ долго.
— Что за договор?
— Он пообещал возродить Гиперборею.
— Ты не можешь этого знать! И Сантьяга не может!
— Я и не говорил, что знаю, — хладнокровно ответил Кортес. — Все, что я сказал, рассчитали аналитики Темного Двора. Они предполагают, что ничто иное не могло заставить высших иерархов Кадаф воевать за Орден.
— Даже если и так? — вздохнул Нера. — С точки зрения Леонарда он поступает правильно: вместо Великого Дома Людь Орден получит вассальную семью гиперборейцев…
— И лабораторию по производству «стима». Она уже в Замке.
Лидер семьи Хван поморщился, и Кортес поздравил себя со вторым, верно рассчитанным ходом: потеря монополии на выращивание Золотого Корня была весьма болезненной перспективой для четырехруких. Возможно, именно в этом заключалась главная причина их недовольства и затяжки с мобилизацией.
