Филип Фармер - Миры Филипа Фармера.Том 08. Магический лабиринт
— Я плыл на «Рексе», — неохотно сознался Бёртон.
— Какого черта вы там делали? Ведь вы — один из людей этика, так?
— Да. Но я не знал до вчерашнего дня, что и на «Внаем не сдается» есть его рекруты. Хотя, по правде сказать, подозрения у меня были.
— А кто зказал вам вчера?
— Сирано де Бержерак.
— Зирано! — просветлел Джо. — Так он жив? Я думал, нет Где он?
4— Нет, он убит. Но он узнал меня и сказал, что к нему и Клеменсу тоже приходил этик.
Бёртон счел за благо умолчать о том, что это его женщина убила де Бержерака.
Титантроп, казалось, переживал какую-то внутреннюю борьбу Потом он успокоился, едва заметно улыбнулся и протянул Бёртону свою здоровенную лапу.
— На, держи. Я на тебя зла не держу. Взе мы хороши. Превратнозти войны, как говаривал Зэм.
Рука Бёртона исчезла в ладони титантропа. Джо с умеренной силой пожал ее и отпустил.
— Не надо бы тут разговаривать, — сказал Бёртон. — Слишком много народу. Пойдем со мной, и я представлю тебя людям, которые знают про этика.
Они пошли к холму за храмом, где Алиса и остальные строили хижины. Бёртон отозвал в сторону ее, Фрайгейта, Нура и Афру Бен. Представив им Миллера, Бёртон попросил Джо рассказать все, что ему известно об Иксе и его рекрутах. Рассказ получился длинный, часто прерывался вопросами и закончился лишь, когда ужин давно прошел. Не достроив свои хижины, пятеро улеглись спать в портике храма, укрывшись одеждой.
После завтрака они снова занялись стройкой, и к вечеру две хижины были готовы. Миллер ненадолго спустился к катеру посмотреть, что там происходит. Когда он вернулся, Бёртон стал рассказывать свою историю. Рассказ пришлось прервать ради погребальной церемонии — хоронили тех, кто не потонул. До похорон их держали в спирту, а теперь уложили на деревянный помост. Миллер оплакивая Сэма Клеменса и свою подругу, огромную, рыжую древнюю киммерийку.
Когда Бёртон, представляющий «Рекс», и Кимон, представляющий «Внаем не сдается», произнесли несколько слов в память о своих павших товарищах, Ла Виро сказал краткую, но страстную речь о бесполезности их гибели. После этого мертвых возложили на огромный костер и сожгли.
Лишь к шести утра, когда пошел дождь, Бёртон и его спутники досказали свое.
— Я не зобиралзя плыть дальше. — сказал им Джо. — То езть хотел проплыть еще немного, чтобы найти звоих и озтатьзя з ними. Хотя я не уверен, что был бы зчазтлив з ними теперь. Я злишком много видел, злишком много зтранзтвовал, зтал злишком цивилизованным, чтобы мне там было хорошо. Но взе равно к башне я плыть не хотел. Зачем она мне? А теперь, когда я взтретил ваз, я, пожалуй, поплыву. Иначе и гибель Зэма, и зтрадания, и гибель взех этих людей будут напразны. И еще я хочу узнать, кто такой этик. Езли он нас дурачил, как подозревали мы з Зэмом, я его на кузочки разорву, шкуру здеру полозками.
— Полосками? — спросил Бёртон. — Это как же?
— Так говорят в моем племени. Что тут непонятного?
— Кто еще с вашего судна знает об этике?
— Один маленький француз, Маршелен, или барон де Марбо. Зэм ему раззказал. Зэм зчитал, что ему можно доверять. Потом еще этот бедный китаец Тай-Пен — по-назтоящему его звать Ли По. Потом чернозадый вышибала Том Терпин — он еще здорово бацает по клавишам. К Тому этик не приходил, но Тай-Пен как-то брякнул ему по пьянке, что, мол, небожитель, наверно, давным-давно помер от цирроза печени, поэтому нам пришлозь принять и Тома. Но он хороший мужик. Еще Эли, Паркер — к нему этик тоже не приходил, но Зэм зказал ему, потому что на Земле Эли был хорошим другом генерала Улизза Гранта и злужил в его штабе в гражданзкую войну. На пароходе Эли злужил механиком. Он индеец, ирокез из племени зенека. И еще древний шумер, Гильгамеш.
— Гильгамеш?
— А я что говорю. Зэм говорил — кто знает, может, он назтоящий царь города Урука, который жил в третьем тызячелетии до нашей эры. Вряд ли нам мог взтретитьзя кто-то, кто знал настоящего Гильгамеша, поэтому точно мы не знали. Ну, и еще древний майя, Ах-К’ак. Он ужазно зильный, хотя и коротышка.
— Ах-К’ак на языке майя значит «огонь», — заметил Бёртон.
— Ага. Но от огня в нем ничего нет, он больше змахивает на колобок. Жирный, как звинья. Но очень зильный, как зказал. Зтреляет из лука дальше взех, кого я знаю — кроме меня, конечно. Дальше даже, чем жители каменного века, которые з нами плавали. У него на верхней губе татуировка — узы, как у дикаря з Борнео.
— Значит, Кимон и все прочие ничего не знают об Иксе и агентах? — спросил Бёртон.
— Езли бы знали, я бы так и зказал.
— Однако среди них могут быть агенты, — заметил Нур эль-Музафир.
— Мне бы хотелось поговорить со всеми, кого ты назвал, — сказал Бёртон. Помолчав, он добавил: — Если бы все мы, знающие об этике, сели на катер, остальным бы пришлось остаться здесь, уступив нам место. Как ты думаешь, возможно это?
— А как же, — ухмыльнулся титантроп, показав огромные зубищи — Очень даже возможно. Взе равно что найти ледышку в козтре.
— Тогда нам придется захватить катер. Угнать его.
— Я так и думал. И почему это мы делаем зтолько неэтичных вещей, чтобы помочь этику?
Глава 40
В группе было одиннадцать человек. Пятерых из них завербовал сам этик-ренегат, Это были Ричард Фрэнсис Бёртон, Нурэддин эль-Музафир, Тай-Пен, Гильгамеш и Ах-К’ак. Так они, по крайней мере, утверждали. Но Бёртон мог быть уверен только в самом себе. В группе могли быть и агенты, и даже этики.
Джо Миллеру об Иксе рассказал Сэмюэль Клеменс. Алисе — Бёртон. Афра Бен не знала об этике до вчерашнего дня, но горела желанием участвовать в экспедиции. Ей рассказал о Незнакомце де Марбо, слышавший о нем от Клеменса. Поскольку эти двое когда-то были любовниками и опять стали ими, все остальные согласились взять с собой Афру.
Эли Паркер, сенека, тоже узнавший об Иксе от Клеменса, сначала собрался с ними, но передумал.
— Пусть черти возьмут башню, этиков и все прочее, — сказал он Бёртону. — Я останусь здесь и попробую поднять «Внаем». Он лежит на глубине каких-нибудь сорока футов. Подниму его, починю и уплыву вниз по Реке. Что толку гибнуть, пытаясь доказать то, что доказать нельзя? Этики не желают, чтобы мы совали нос в их дела. По-моему, все несчастья произошли как раз из-за нашего вмешательства. Пискатор мог что-то напортить в башне. А Подебрад говорил Сэму, что правобережную линию могли повредить люди, которых он оставил в Нова Бохемуйо. Его офицеры собирались подрыться под питающий камень и посмотреть, нельзя ли использовать его как постоянный источник энергии. Подебрад не велел им это делать и, когда улетал, взял с них слово. Но опасался, что они нарушили обещание и каким-то образом повредили цепь. Если так, вся та местность должна была взлететь на воздух и получиться такая дыра, что справа от Реки образовалось бы новое озеро. Нова Бохемуйо исчезла бы с лица земли. Там были залежи ископаемых — но, если правда то, что говорил Подебрад, теперь конец и рудникам, и новым богемам. Короче, мне неохота связываться с этиками. Я не трус, и все, кто меня знает, подтвердят это. Просто я считаю неправильным вмешиваться в то, в чем мы ничего не смыслим.
