Александр Тарасенко - Полёт ласточки в околоземном пространстве
Сергей нерешительно сунул руку во внутренний карман. Антон сказал: —Конечно ножом было бы куда эффективней. Но к сожалению я не садист. Или к счастью? Не важно. Я не люблю кровь. Получать удовольствие от страданий беспомощных могут только неполноценные. Оля, слышишь: я не хочу этого. Никто из нас не хочет, включая разумеется и тебя. Почему-то иногда происходит то, что не нужно вообще никому. Как думаешь Оля, почему?
Сергей достал оружие и держал, явно пребывая в колебаниях. Но он думал вовсе не о каком-то Иванушке-дурачке, а о том, что сейчас единственную оставшуюся от отца память оскорбят применением в пытках. Ради благого дела — но всё же память об отце.
Бог взял пистолет из вялой руки. Сверху молчали. Антон подмигнул застывшему Ване: — Использовала или любила?
Стариков даже не мог крикнуть что-нибудь вроде: — Оставайся наверху любимая, не думай обо мне. — Приказ запрещал открывать рот. Как просто увернуться от пули, если можешь двигаться. Воспользоваться анимусом, чтобы отключить боль — если можешь воспользоваться. Ване казалось будто по телу скользит лазерный прицел, выискивая где именно расцветёт цветок боли.
Нажимая на курок, бог подумал: — А не разорвётся эта фигня у меня в руках?
Вспышка и грохот. Закричал Ваня. Чуть ли не раньше сверху донёсся исполненный жуткой ярости крик.
— Нет? — спросил Антон. От выстрела в замкнутом помещении на доли секунды растерялся, мигом написав мини программу, чтобы не терять ориентацию в дальнейшем. Выстрел! Крик! Выстрел!
Подобно возмездию, Оля слетела сверху, целя ржавым гвоздём в глаз бога. Она бы метнула, но в ускоренном режиме между движением тела и свободно летящим предметом не слишком много разницы.
Пожалуй только корчащийся на холодном полу, не способный до последнего потерять сознание Иван, и бог Антон единственные не пребывали в ускоренном режиме. Ласточка ещё не слетела вниз, но как только девушка сделала намёк на движение, каждый из ангелов поступил в соответствии с несколько секунд назад разработанным планом. Надя и Сергей попытались перехватить — неудачно. Лена дёрнула Антона назад, уводя с линии атаки — излишне осторожно и потому слишком медленно. Остававшийся в резерве Игорь подсчитал траекторию и закрыл собой бога. Даром, что ржавый, но по прежнему острый гвоздь пробил покров одежды и добрался до тела. Страшный удар о холодный бетонный пол, частично залитый горячей Ваниной кровью, расплющил Игоря. Подумаешь гвоздь в плече, костедробительный удар вот, что по настоящему страшно. Ласточку скрутили прижимая к полу. Макая лицом в горячую кровь любимого, смешивающуюся с кровью первого ангела. Она попыталась вырваться, бесполезно. Под угрозой впадения в кому анимус вывел тело из боевого режима. Ему ещё предстояло залечивать полученные в скоротечной битве повреждения.
Первым делом Антон склонился над Игорем. Лечебные программы во всю трудились, погрузив сознание носителя-ангела в сон.
— Не вздумай отключиться- бросил он Ласточке: — Иначе я обещаю: следующая пуля ляжет в лоб недоделанному герою.
От боли Ваня сумел преодолеть приказ молчать. Он ругался как-то по детски, не в силах подыскивать слова и используя первые приходящие на ум.
— Ключ отмены порчи?
— Нет никакого ключа- выдохнула Ласточка. Анимус сообщал о паре трещин в рёбрах, о порезах и многочисленных ушибах.
Антон недоверчиво поджал губы: — Сними щиты и откройся. Сама знаешь что произойдёт в противном случае.
Оля последний раз вдохнула воздух и обмякла выключив сознание. Ангелы продолжали прижимать тело к полу. Через какое-то время бог буркнул себе под нос: — Не вижу зла. Непробиваемая позиция.
Повернулся к лежащему в луже холодной крови Ивану и грустно улыбнулся: — Любила или использовала. Одно другому не мешает, верно?
Через канал сотовой связи к Антону стекались отчёты пытающихся ограничить распространение порчи ангелов. Ласточка была права — они не успевали.
Ваня закрыл глаза.
Эпилог
Глава 1. Она же и последняя
Таял Снег. Побежали веселые ручейки. Чуть ли не каждый день выдавалась ясная погода. Бесконечно высокое, чистое небо и ласкающее землю щедрыми лучами солнце. По улицам Петербурга разлились ужасные лужи и порой становилось совершенно непонятно как перебраться на противоположенную сторону. Самой модной обувью, на какое-то время, сделались разноцветные резиновые сапожки.
Плакали сосульки. Смеялись дети. Ласточка и дядя Егор прогуливались по первомайскому скверу.
День ото дня истаивают снежные залежи. Разливались краткоживущие озёра и деревья стояли в воде. Влажный воздух непреодолимо сильно пахнет весной.
— Я правильно поступила? — спросила Ласточка: — Как ты хотел?
Фальшивый дядюшка рассмеялся: — Твоя правда! Ты разрушила всё, что я делал. Люди могли расселиться по солнечной системе ещё при жизни нынешнего поколения. А сейчас все пять лунных баз разрушены. Большинство космических обсерваторий на орбите покинуты. Ты давно просматривала газеты? Имея огромное количество проблем на земле, некогда поднимать голову к небу.
Ласточка держала Егора Николаевича под руку. Он смеялся урча как старенький холодильник на трёх ножках. Седые волосы сверкали на солнце и казались не настоящими, словно парик.
— Мы всё равно поднимемся выше неба- сказала Оля — Пусть немного позже, зато свободные от оков.
Дядя Егор вздохнул: — Ты молода и веришь в людей.
Наверное со стороны они напоминали не дядюшку и племянницу, а пожилого ловеласа сумевшего каким-то образом прельстить молодую любовницу. Голова Ласточки лежала на плече у дяди Егора. Ветер перебирал белые пряди. Оля чувствовала как они щекочут её шею.
— Всем достались здоровье и кто знает какой срок жизни. Никто не ушёл обиженным.
Дядюшка фыркнул: — Побочные следствия. Это как нести полную корзинку яиц. Разбить по дороге все яйца и предъявлять пустую корзинку, утверждая: посмотрите, что у меня осталось. Ещё и полотенце вдобавок.
— Зато каждый может изменять себя как только захочет.
— К сожалению да. — согласился дядя Егор — И не столько себя.
— Так значит я поступила неправильно?
— Нашла кого спросить- проворчал старик — Я проиграл. Меня свергли, выбросили как тряпку. А тебе удалось разыграть свою партию вничью…
Их обдувал тёплый весенний ветерок. На деревьях уже набухали почки. После зимних холодов солнце грело так ласково, что хотелось подобно кошке нежиться в его лучах и может быть тихонько мурлыкать от удовольствия. У выхода из парка газетный киоск. В каждом издании множество крупных заголовков и все блестят сенсациями. Уже который месяц мир продолжал неспешное падение в пропасть. Зато репортёры могли сколько угодно заниматься любимым делом. Сенсаций на любой вкус, в это время, просто завались. Новость что в Петербурге наступила весна и снег растекается водой как-то совершенно терялась на фоне прочих.
