Сергей Чекмаев - Бремя стагнатора
Земляк встретил земляка. Бывает.
Хагг тщетно уговаривал своего господина бежать:
– Но, Канзимо-са! Вокруг дома разъяренная толпа! Очень много людей. Я даже не могу их сосчитать! Они требуют вас. Еще немного и они подожгут…
– Требуют? – отставной советник пожевал старческими губами, потом тяжело и обреченно вздохнул. – Тогда надо выйти.
– Нельзя! Вас могут убить! Они… они называют вас предателем!
Канзимо знаком велел Хаггу замолчать.
– Я ожидал чего-то подобного. Что ж, у каждого из нас наступает день, когда ему приходится отвечать за свои поступки. Помоги мне подняться.
Тяжело шаркая больными ногами, старик вышел в гостевую. Здесь рев толпы заглушал все остальные звуки. Даже сквозь опущенные занавеси в окно с улицы пробивался свет и дым сотен факелов.
– Смерть предателю! Смерть!
Старый советник не дрогнул. В сопровождении Хагга он открыл входную дверь и вышел.
Увидев его, толпа гневно зарокотала. Он стоял на пороге, согбенный и усталый, и спокойно смотрел на них.
И молчал.
Наверное, ему надо было что-нибудь сказать. Установить между собой и ними мостик человеческого голоса, но Канзимо молчал.
Первый камень попал ему в плечо. Советник вздрогнул, едва слышно застонал.
Толпа возликовала.
Полетели факелы. Часть разбилась о стены, рассыпавшись ворохом искр, но большинство упало за спиной советника, в глубине дома. Пожар занялся почти сразу – сначала огонь пополз по занавесям, потом перекинулся на легкую бамбуковую мебель. Она запылала, оглушительно потрескивая, как артиллерийская канонада.
Старый советник чуть улыбнулся, пробормотал:
– Ну, вот и салют. Не думал, что уйду из жизни с почестями!
Камень попал ему в висок, залив лицо кровью. Он покачнулся и упал на одно колено. Хагг бросился к нему, пытаясь помочь, но в этот момент толпа шагнула вперед, слитно, как один человек.
Телохранитель не смог сделать ничего – его тянули, толкали, рвали на куски разом две-три сотни рук. Он рычал, стараясь прикрыть Канзимо своим телом, и не обращал внимания на многочисленные порезы, из которых сочилась кровь. Он отбивался, лягался, кусался, но… тщетно.
Через несколько коротких мгновений он рухнул на неподвижное тело своего господина. Толпа сомкнулась над ними обоими и еще какое-то время топталась на месте взад-вперед, словно чудовищный многоногий танцор.
Когда на место прибыли Ресницы Ока, все уже было кончено. На пороге дома лежала бесформенная груда, меньше всего напоминавшая двух человек. Грязный снег, щедро политый кровью, медленно подтаивал вокруг пылающего дом.
Вечером отставной тысячник встретил понурого Идравана у ворот дворца. Тот только что узнал страшную новость и бежал к дому своего учителя, надеясь на чудо. Ведь слухи часто преувеличивают события. Человек оцарапался, а молва расскажет, что он серьезно ранен; заболели четверо, а люди уже говорят о новой эпидемии Черной Язвы.
Адитамаро осклабился, хлопнул молодого советника по плечу:
– Отлично, мальчик, отлично. Я так и знал, что ты имел в виду нечто в этом роде, когда так настойчиво предлагал выбрать в переговорщики старого хитреца Канзимо. Надо признать, ты избавился от старика весьма изящно. Говорят, он отписал тебе свое поместье?
Идраван задохнулся о ярости. Словно бы и не замечая его состояния, тысячник продолжал:
– И хорошо, что так получилось. Больше не будем разводить сопли: давайте пошлем уважаемого человека и все такое. Теперь этим делом займется армия.
Молодому советнику очень хотелось ударить его, но он лишь покачнулся вперед, сжав кулаки. Спросил сквозь зубы:
– Армия занимается только одним делом – войной.
– Ты не прав, мальчик. У нее много задач. Например, она может произвести обмен Иррабана, географа, на нашего кузнеца. Встретимся на границе с солмаонцами, мы – вам, вы – нам и… – ерничал он, – разошлись. И никаких эксцессов. Мы же знаем, что от них ожидать.
– От кого?
– От чужой армии, мальчик. От бледнозадых.
– И чего же? Предательства?
– Всего, чего угодно… – Адитамаро помолчал несколько мгновений и повторил снова. – Чего угодно. Как и от нас, впрочем.
Место для наблюдения Дюваль выбрал что надо – заснеженный холм, поросший вдобавок плотной стеной колючего кустарника, давал прекрасный обзор и одновременно защищал его от нескромных взглядов. Оптика у местных, конечно, оставляет желать лучшего, но кто может поручиться, что среди них не окажется парня с идеальным зрением, который вполне способен разглядеть бывшего легионера и за километр. Пусть даже и в маскировочном комбинезоне.
Француз надвинул на голову капюшон и приник к окулярам. Чжаньской делегации все еще не было видно.
Пискнул трансивер.
– Жан-Поль, это Ли. Я недалеко от тебя, дай пеленг.
Парой минут позже на склоне холма что-то зашуршало. Защитный костюм очень хорошо имитировал снег – Дюваль увидел бывшего социолога, только когда тот подполз совсем близко.
Ли пожал французу руку, пристроился рядом.
– Ты уверен, что передача произойдет именно здесь?
– В целом – да. Место то самое, солмаонцы прибыли еще вчера, – Дюваль указал на цепочку походных шатров по ту сторону границы. – Ждут. А твои где?
– Я их опередил на несколько часов. Командир приказал встретиться с тобой, проследить за встречей и немедленно эвакуироваться.
Жан-Поль недоуменно вскинул бровь:
– Эвакуироваться? Почему?
– Он считает, что передачи не будет.
– А что же тогда? Обе стороны подсунут друг другу двойников?
– Не знаю. Увидим.
Чжаньская делегация появилась только через три часа, когда оба землянина уже успели изрядно замерзнуть.
– Вон они!
Кавалькаду заметили и в солмаонском лагере. Он моментально преобразился, став похожим на разворошенное осиное гнездо. Солдаты спешно седлали скакунов, командир выкрикивал какие-то приказания. Из охраняемого шатра вытащили пленников, грубо втолкнули в центр квадрата, образованного крупами животных.
– Их двое, – заметил Дюваль. – С Косталаном какая-то девушка.
– Наверное, его подруга. Десант увез и ее, чтобы иметь еще один рычаг воздействия. Пригрози ей – и наш кузнец будет как шелковый.
– Мерзавцы! – в сердцах выругался француз и сплюнул.
Всадники потянулись навстречу чжаньцам. Те тоже заметили противника, моментально перестроились – легконогая кавалерия выдвинулась вперед, прикрыв собой три вместительные повозки. На крышах, задке и облучках теснились самострельщики.
Им не понадобилось много времени, чтобы съехаться. Через пятнадцать минут обе группы встретились и замерли друг напротив друга у подножья облюбованного Дювалем холма. Никто не решался двинуться первым.
