Максим Волосатый - Антидот к паранойе
– Давай, – согласился сакс. Былого задора в его голосе уже не было. – Хоть какое-то разнообразие.
– Мы вышли, – оповестил Донкат Матвея. – Минут пятнадцать.
– Лады, – согласился тот. – Следующих я приму.
И махнул рукой, показывая конвойным, чтобы заводили очередную партию.
На улице уже вечерело. Тихий закат обволакивал все вокруг, вдалеке негромко шумел лагерь беженцев, с дугой стороны доносилось басовитое гудение двигателей орбитальных транспортов – очередная порция «очищенных» отправлялась наверх.
Степа щелкнул зажигалкой, прикурил, с наслаждением затянулся и привалился спиной к стенке блока.
– Шойс, – позвал он.
– Ум-м? – отозвался сакс, сосредоточенно раскуривавший свою сигарету.
– А какой-то ты подозрительно красивый стал в последнее время, – Донкат начал присматриваться к разбойничьей роже Декстера.
– Но-но, – сакс демонстративно сделал маленький шаг назад. – Ты, это, поосторожнее с эмоциями, Элечка тебя не поймет.
– А зря, – Степа выпустил струю дыма. – К тебе если внимательно присмотреться, то знаешь, что можно увидеть?
– Ну? – криво ухмыльнулся сакс. – И что?
– Да то, что цвет лица у тебя ненормально здоровый, – укоризненно объяснил ему Донкат. – Глазки белые, ногти розовые.
Декстер тут же уставился на свои пальцы, как будто их стало в два раза больше.
– Ты хочешь сказать…? – начал он.
– Ты когда последний раз ел наш салат? – Донкат сделал еще одну глубокую затяжку.
– Сил моих больше нет, – проникновенно поведал ему сакс. – Уже в горло не лезет. Наелся.
Степа недоуменно поднял брови.
– Шучу, – «сдался» Декстер. – Просто забыл, прямо сейчас и пойду. Только докурю.
Он показал зажатую в пальцах только что прикуренную сигарету.
– Нет уж, – Степа остановил его жестом. – Никаких «прямо сейчас». Хрен его знает, что там сейчас происходит. Вот выйдет очередная партия – и перед следующей зайдем. И вообще, Шойс…
– Понял, понял, – сакс традиционно плохо воспринимал роль пойманного на горячем. – Подожду и приму. Не надо меня тут экзекуции предавать.
– Чему придавать? – не понял Степа.
– Неважно, – Декстер махнул рукой. – Важно то, что очень скоро я опять стану зелененьким и добреньким.
Он скорчил рожу.
– Да, я не говорил тебе, что большое количество таиксаны способствует повышению мозговой активности, нет? Умнее можешь стать.
– Если таким же умным как ты, – Степа оценил, сколько осталось до фильтра курить, – то я столько не съем.
– Это комплимент, или наоборот? – не понял Декстер.
– Крайняя степень восхищения, – Степа щелчком выкинул бычок. – Все, выбрасывай. Вон народ уже выходит, нам бы успеть до следующей партии.
– Да ладно, – сакс оценивающе посмотрел, как из задней двери карантинного блока выходят мало что понимающие люди, с удивлением глядящие на всего лишь двух встречающих их бойцов в полевой форме, без брони, которые указывали направление дальнейшего движения.
Контраст был более чем разительным. До карантинного блока – огромная, со всех сторон простреливаемая территория, патрулируемая неслабым количеством вооруженных до зубов и бронированных дальше некуда солдат. Грозные предупреждения, ожидание в карантинном лагере и напряженная атмосфера.
И дружелюбные, с импульсниками в кобурах, а не в руках, бойцы, рассказывающие, как надо двигаться, чтобы попасть на транспорты – после.
– Давай, двигаем, – Степа подтолкнул Декстера в спину. – Ты за эти дни еще не насмотрелся?
– Иду, – сакс полез внутрь карантинного блока.
– Ну? – тут же раздался изнутри его командирский рык. – И что они тут делают?
Ответ Степа расслышал плохо, но, судя по не очень уверенным интонациям, кто-то где-то накосячил. Донкат ускорился: в таких «мероприятиях», как у них, любые проблемы могут запросто оказаться катастрофическими. Лучше бы поприсутствовать.
И что тут?
Массивная туша сакса застыла прямо перед проходом, мешая рассмотреть происходящее. Но Степа все же протиснулся слева, чтобы прикрыть сектор в случае чего. Декстер почувствовал и чуть сместился в сторону. Донкат тут же принял еще левее, чтобы иметь свободу действий.
Хотя, на первый взгляд, никакого драматизма не было.
– В чем проблема? – прогудел Декстер, глядя на тщедушного мужичка, стоящего посреди блока и воинственно выдвигающего вперед мелкий скошенный подбородок.
– Никаких проблем нет, – мужичок постарался выпятить хилую грудь, чтобы выглядеть посолидней. – Но мы желаем знать, что тут происходит. В конце концов, мы имеем на это право.
Степа вздохнул. Право? Право-то вы имеете, но вот только с его реализацией наблюдаются определенные трудности. Он еще раз глянул на тщедушного. Будет ли Соловей учитывать голос этого товарища при принятии решения по проблеме? Вряд ли. Принцип меньшего зла?
Да уж, зла тут столько, что в какую сторону ни пойди, все равно кончится именно им. И принимающему решение уже все равно, за что именно он будет нести ответственность. Жертвы и есть, и будут, и появятся еще. Да еще в таком количестве, при котором Соловью на самом деле без разницы, что больнее. Его задача – убрать проблему. А проклинать федералов (и ФАФ в частности) будут что за десять тысяч, что за тысячу, что за сотню трупов – одинаково. Потому Соловей и дал им карт-бланш.
Степа помрачнел взглядом, глядя на мужичка. Интересно, он это понимает? Сомнительно. И даже наоборот. Хилый «правозащитник» принял сожалеющую паузу за принятие к сведению его аргументов и раздухарился еще больше.
– Я не соглашусь ни на какие процедуры, пока мне не объяснят, что тут происходит, – заявил он, смело глядя на Декстера, как стоящего к нему ближе всего.
Оставшиеся люди из запущенной группы, почувствовавшие момент, негромко (пока) зашумели. И вправду, и в самом деле, ну в конце-то концов… Ведь им обязаны объяснить что происходит. Граждане они РФМ, или нет?
Хилый оратор, почувствовав поддержку, даже подбоченился. Ну, не орел ли?
Декстер коротко глянул на Делягина.
– Матвей, а кто запустил группу без перерыва?
Степа напрягся. А и правда, почему очередная группа чуть не смешалась с предыдущей? Это же прямое нарушение карантинной процедуры.
Делягин, тоже уже одуревший к вечеру пятого дня, казалось, только осознал проблему. Короткий взгляд на старшего конвоя, тот переадресовывает его «вратарю», запускающему группы.
Боец виновато пожал плечами: да, косяк. Прокололся.
Степа напрягся еще больше. Как-то много косяков одновременно. Запущенная в карантин раньше времени группа, бузящий «правозащитник». Что еще воспоследует? Ох, как-то нездорово это все.
