Георгий Шах - Нет повести печальнее на свете… Научно-фантастический роман
Под сводами собора звучали алгебраические формулы и порядковые номера химических элементов, детали машин и категории логики. Эти понятия разноязычной гермеситской речи выражали боль, возмущение, негодование.
Но с каким знаком? Увы, придется подождать с ответом на этот вопрос.
Задерживаться дольше было опасно. С чувством досады и сожаления Дезар закрыл за собой дверь и через ризничью прошел к водомобилю.
…На следующий день консулы издали эдикт, объявляющий Рома Монтекки и Улу Капулетти вне закона и запрещающий межклановые браки под страхом смерти.
10
— Ты меня еще любишь, Ром?
— Да. Когда ты со мной, мне покойно и радостно, на душе у меня светло. Когда тебя нет, я впадаю в уныние или мечусь от одиночества, как зверь в клетке.
Ты не поверишь, Ула, но сейчас мое чувство к тебе сильнее, чем когда-нибудь в прошлом. Восемь лет лишений и опасной борьбы, прожитые плечом к плечу, приучили меня видеть в тебе не только желанную женщину, но и преданного товарища. Ты единственный человек, который мне никогда не изменит. Правда?
— Скажи, Ула, ты простила мне убийство брата?
— Это не было убийством. Ты мстил за Метью.
— Значит, простила?
— Я не могу прощать тебя, Ром, потому что никогда не винила.
— Ни за что не догадаешься, кого я сегодня встретила.
— Кого же?
— Пера.
— Вот как. Случайно?
— Странный вопрос.
— Почему же. Ведь он был к тебе неравнодушен. Мог разыскать. Смотри, чтобы кофе не убежал.
— Вижу, тебя это не очень волнует.
— Признаться, нет.
— Не ревнуешь?
— Разве ты когда-нибудь давала основания для ревности?
— Какая самоуверенность!
— При чем тут самоуверенность? Я уверен не в себе, а в тебе.
— Может быть, просто равнодушен.
— Не говори так, Ула. Что же сказал тебе твой ухажер? Чем он занимается?
— Мне не нравится словечко «ухажер». Пер перебрался в Турин, устроился в вычислительном центре.
— По-прежнему тошнотворно красив?
— Больше, чем прежде. Знаешь, как облагораживает седина на висках.
— Увы, у меня пока никаких признаков дряхления. И о чем вы с ним беседовали?
— Так, вспоминали юность.
— Будь добра, передай печенье.
— Ула, родная, я не видел тебя целую неделю. Черт знает что, мы встречаемся только по ночам.
— Это ужасно, Ром, но что я могу поделать, ты ведь знаешь, какой у нас взят бешеный темп. От задачи, которая решается в нашем коллективе, зависит своевременный пуск многих важных индустриальных объектов. Отец буквально не дает нам покоя, да и сам Дезар интересуется нашими успехами.
— Ты стала до невозможности деловой женщиной.
— Гордись, что у тебя такая жена. Как раз сегодня мне предложили возглавить лабораторию.
— И ты дала согласие?
— Посуди, как я могла отказаться, если мне оказывают доверие. Сам бы ты как поступил?
— Не знаю.
— Оставь, был ли случай, чтобы ты уклонялся от ответственности!
— Значит, я буду теперь видеть тебя еще реже?
— Научишься сам заваривать себе чай, только и всего. Ах, Ром, я-то думала, что ты за меня порадуешься. Нельзя быть таким эгоистом.
— Где ты был, Ром, я уже начала беспокоиться.
— Задержался в управе. Обсуждали мой проект озеленения Вероны. Не представляешь, какой спор разгорелся! Кто бы, ты думала, был моим главным оппонентом? Гель.
— Чему ты удивляешься. Он всегда тебе завидовал. А с тех пор, как вернулся ни с чем из своих странствий, и того больше. Не может тебе простить, что был вынужден прибегнуть к твоей протекции.
— Глупости, он и сам отлично устроился бы. Гель неплохой специалист.
— Вот именно, неплохой, а ты помог ему стать олдерменом.
— Он вполне того заслуживает.
— Ром, Ром, за что я люблю тебя, так за великодушие.
— Только за это?
— И за все остальное. Ужин на столе. А кто-то жаловался, что я мало бываю дома.
— Вообрази, Ром, мне удалось наконец решить эту проклятую задачу. Какое счастье! До сих пор не могу поверить.
— Здравствуй, Ула.
— Извини, я так спешила с тобой поделиться. Ужасно устала. Ты не дашь мне чашечку кофе?
— Черного?
— Загвоздка была в формуле: икс равняется двум игрекам. Вот уж, казалось бы, пустяк, а пришлось поломать голову. Наши асы и те спасовали. Я им утерла нос.
— Ты ведь недаром из семейства Капулетти. Гены.
— Гены? Не помню. Кажется, ты что-то мне толковал о них.
— А ты пропустила мимо ушей.
— Ладно, не обижайся, в другой раз запомню. Так вот, значение икса оказывается совсем другим при неопределенной функции игрека. Если возвести его в куб, а затем извлечь корень…
— Ула!
— Что, милый, передать тебе печенье?
— Ула, ты забыла, что я не знаю теории вероятностей.
— При чем тут теория вероятностей? Это совсем из другого раздела математики. Сам виноват, почему ты бросил ею заниматься?
— Потому что у меня хватает своих забот. Ты извлекаешь корни из чисел, а я должен извлекать из корней плоды.
— Не каламбурь.
— А ты не расстраивайся. Я уразумел, что ты сделала нечто стоящее. И радуюсь за тебя.
— Обними меня, Ром.
— Ула, мне надо с тобой серьезно поговорить.
— Что-нибудь случилось? Неприятность в управе? Опять, должно быть, козни твоего братца.
— Оставь его в покое. Понимаешь, Сенат решил начать освоение южных уступов Серебряного хребта. Грандиозный замысел! Сотни миль террас, на которых можно будет возделывать тропические культуры, твой любимый кофе в том числе.
— Прекрасно!
— Ты не дослушала. Мне предложили возглавить все предприятия.
— Лучшей кандидатуры они не нашли бы.
— Гора с плеч! Честно говоря, я не знал, как ты к этому отнесешься, захочешь ли оставить Верону.
— То есть как, ты должен будешь уехать?
— Ула, ты, кажется, не поняла, о чем речь. Не могу же я ездить на работу за тысячу миль. Нам придется поселиться там, в горах, причем места совсем необжитые. Но ты ведь у меня не неженка.
— Прости, Ром, я действительно не сообразила. Как же ты все это себе представляешь? Чем мне придется там заниматься?
— Там для всех найдется дело.
— Рыться в земле?
— На первых порах, разумеется, в специалистах твоего профиля нужды не будет. А со временем, может быть, даже создадим собственный вычислительный центрик.
— К тому времени я забуду таблицу умножения. Нет, Ром, ты не можешь так со мной поступить.
— Что ты хочешь этим сказать?
