Сергей Волков - Объект «Зеро»
У нас одиннадцать исправных паровых пушек, по две на боевых площадках башен, три в Южном редуте и четыре в резерве. В сборочном цеху арбайтеры Шерхеля спешно, в три смены, доделывают танк.
Свободники после боя у Южного редута потеряли едва ли не половину своей пехоты и отошли в лагерь. Если бы они знали, сколько нас, защитников Перевала, то, наверное, ринулись бы на штурм.
Судя по всему, войскам под командованием Прохора Лапина удалось уйти – вся кавалерия неприятеля вернулась сюда, на равнину. О потерях боюсь и думать. Несколько группок свободников второй день собирают тела погибших, и своих, и наших. С убитых сдирают доспехи и кидают трупы на телеги. Бойцы на стене матерятся, но поделать мы ничего не можем – нас слишком мало, чтобы рисковать.
Враг явно выжидает – но чего? Зигфрид думает, что подхода обозов с ракетами и осадными машинами. Если он прав, то скоро все закончится – нам не выстоять.
Все никак не выберу время, чтобы побеседовать с захваченным Кирпичниковым. Его и еще около сотни пленных держат в бывшей казарме безопасников, расположенной возле Дома Совета. Странно. Еще несколько дней назад, когда я был простым командиром взвода, мне казалось, что «объект зеро» и таинственный Меченый – это очень важно, а сегодня, когда на меня легла ответственность за судьбы тысяч людей, все отошло на второй план и даже стало забываться…
Очень ветрено. Это вселяет некоторую надежду. Так и не понятый никем механизм смены погоды на этой планете может оказать нам услугу – если повезет.
Черви. Нам остается надеяться только на то, что зарядят дожди, и хрустальные черви выйдут на равнину из своих долинных убежищ. Конечно, они не погубят войско свободников, но я уверен, что огромные массы этих студенистых созданий серьезно расстроят все планы врага.
23 декабря 2207 года
Ветер не стихает. Он дует с севера, со стороны океана, и многие считают, что дня через два-три начнутся дожди. Пока же на небе ни облачка.
Свободники нас не беспокоят, но три их довольно крупных отряда расположились в километре от Перевала, перекрыв все подходы к неприятельскому лагерю. Посланные разведчики во главе с Цендоржем так и не смогли узнать, что готовит нам враг.
В полдень на площадке возле ворот я собрал военный совет, пригласив всех, в том числе и командиров вновь созданных подразделений. Вопросов на повестке дня стояло два, стратегический и тактический, или, говоря человеческим языком, «Имеет ли смысл сражаться?» и «Как мы будем обороняться?».
Понятно, что, не ответив на первый, не имело смысла обсуждать и второй. Я предложил проголосовать. Шерхель распорядился раздать всем полоски бумаги и сам же подсчитал результаты. Из почти двух сотен командиров всех уровней сто двадцать один человек высказался за вооруженную борьбу, семьдесят шесть предлагали сдаться на милость свободников, незначительное количество воздержалось.
Когда Зигфрид огласил итоги голосования, поднялся шум, все начали кричать, доказывая свою правоту. И тогда поднялась высокая, дородная монголка, мать пятерых детей, которую звали Кермен. Цендорж, улыбаясь, сообщил мне, что это имя переводится как «белка», хотя командовавшая третьим батальоном Кермен больше походила на степную каменную бабу.
– Что вы орете, как на базаре! – напустилась она на остальных. – Клим-сечен, наш начальник, хотел перед битвой узнать, кто трус, а кто смелый. Он правильно сделал. Теперь мы знаем, что большинство из нас готовы сражаться. Когда в степи пожар, от огня бегут все вместе. Мы тоже будем драться все вместе, и сильные помогут слабым преодолеть страх.
– Ее муж, Дагин, дома слово поперек жене сказать боится, – шепнул мне со смехом Цендорж. Я взял великаншу Кермен на заметку – пригодится.
Старший над оборонцами лимеса, носатый и рукастый земляк Лапина Иван Родионов прогудел в бороду:
– Хорош лясы точить. Дело ясное – биться будем, а там, глядишь, и наши подойдут. Давай второй вопрос.
Новый план обороны мы с Шерхелем разработали еще ночью. Чеканную рельефную карту нашего плоскогорья и его окрестностей к воротам притащили загодя, но я ею практически не пользовался – все находилось рядом, все можно было объяснить простыми жестами рук.
– Во-первых – башни. Совершенно очевидно, что после разгрома нашей обороны перед Перевалом неприятель постарается пробиться через лимес. Башни свободников больше не интересуют – мы заложили все нижние ярусы, лишив их возможности пробиться внутрь, а поднять своих воинов до верхних площадок башен они просто не смогут.
Лимес пока не подвергался атакам, но, боюсь, он не выдержит первого же мощного удара. Стена слишком низка, и свободники сумеют взобраться на нее.
Родионов нахмурился, хотел было возразить – ему стало обидно за своих бойцов, но я поймал его взгляд и отрицательно покачал головой, – молчи, мол.
Откашлявшись, я продолжил:
– Как бы мне ни было тяжело об этом говорить, лимес мы не удержим. Но! Мы можем подготовить врагу неприятный сюрприз здесь, за воротами, и тогда победа свободников обернется их поражением – по крайней мере на время, и приведет, говоря шахматным языком, к патовой ситуации. Я понятно говорю?
– Понятно! Давай короче! Конкретнее! – послышались возгласы из задних рядов.
– Хорошо. Тогда так: на стене мы разместим небольшой отряд арбалетчиков, подготовив для него пути отхода прямо по скале к Северной башне. Главная задача этого отряда – не дать раньше времени свободникам оседлать лимес. Защиту ворот мы ослабим, с тем чтобы неприятель смог пробиться через нее и оказаться по эту сторону Перевала. Вот здесь, здесь и здесь… – я показал на карте, используя арбалетный болт вместо указки, – будут находиться минные поля. Вот тут, тут, вот тут и еще здесь мы разместим паровые пушки, предварительно пристреляв их по целям у стены и ворот. Кстати, с Южного редута пушки уже снимаются – им там нечего оборонять, и они просто могут достаться врагу. Три передвижные паровые машины, которые будут обеспечивать стрельбу наших орудий, уже готовы к сборке.
Во-вторых – на вот этом косогоре, от минных полей до укреплений школы и больницы, мы выроем траншеи и разместим в них отряды пехотинцев, вооруженных, помимо арбалетов, ручными гранатами. В капонирах вот здесь и вон там разместятся катапульты, а еще две паровые пушки мы планируем поставить вот на этом холме, они прикроют дорогу, ведущую к заводу. Кроме того, два крупных тяжеловооруженных отряда засядут за стенами школы, чтобы в случае прорыва свободников контратаковать и отбросить врага к воротам.
Ну, и наконец, танк – если, конечно, мы успеем закончить его до того, как противник начнет штурм. Предполагается, что он будет совершать рейды на пространстве между траншеями и минными полями, а в случае экстренной необходимости попросту «заткнет» собой ворота, ведя огонь прямой наводкой.
