Виктор Тарасов - Повести и рассказы (-)
Итак, мы видим, что архетип творца, будучи "усвоен" научно-техническим образом, снова возвращает себе свою мифическую суть, но тем самым - и разрушает рамки жанра.
Нечто подобное происходит и с близким архетипом "отца-основателя" (типа Моисей).
По глубинному архетипу - это "вечный старец", а по типу поведения "покровительство". Вспомним, например, как Немо ненавязчиво покровительствует путешественникам, подбрасывая снаряжение, а потом умирает, подобно патриарху, окруженный трепетом и поклонением "племени". Возможно, что архетип отцаоснователя таится глубоко в патриархальном (мужском) типе нашей культуры. Например, герой "Цитадели" (Экзюпери) благородно страдает, неся миссию отца рода, а герои современной НФ без конца проходят тесты и испытания, чтобы получить право стать основателем космических колоний. Но что характерно - "покровитель" обретает черты все более сказочные: это либо мешок, дающий советы, либо предупреждающие голоса. А "основателями" все чаще становятся мифические инопланетяне, которые либо заносят жизнь на Землю, либо стимулируют мышление пралюдей, либо инициируют мировые религии.
Итак, мы видим примерно ту же картину: вечный архетип долго обращаться в рамках жанра не может и вновь возвращает себе свою "вечную" природу и внутреннюю свободу.
Третьим, важнейшим архетипом Юнга является "Тень". Очевидно, что он раздваивается в НФ на две сущности: инопланетяне и роботы.
Нельзя сказать, что роботы являются изобретением НФ. Механические слуги, железный человек кузнеца Вулкана, гомункулусы и "песчаные люди" (Гофмана) сопровождают человечество. Но только в роботах НФ люди увидели не слуг, а свое отражение - "Тень".
Гениальность Мари Шелли заключалась, на наш взгляд, не только в том, что она определила основное соотношение: ученый - созидатель Contra робот-создание, но и в том, что предугадала путь фантастики. А путь этот можно назвать: "Робот бунтующий". Это тем более удивительно,, что "Чудовище Франкенштейна" писалось в эпоху промышленной революции в Англии и научной эйфории, когда еще не существовало ни малейших признаков кризиса научной парадигмы.
Возможно, что "чудовище" имело для Шелли "буржуазное происхождение", то есть она критиковала этим бунтом промышленное обезличивание человека, и критика была направлена от прошлого к настоящему, носила "ностальгический" характер. Но тем не менее образы чудака-ученого, не совладавшего со своим созданием, и бунтующее создание становятся характерными для НФ и без конца кочуют из произведения в произведение.
Мы вообще мало знаем пророческое произведение Мари Шелли, благодаря нелепому запрету на ее творчество. Чиновники наивно полагают, что "Чудовище" - всего-навсего! - "литература ужасов".
Итак, "Чудовище" впервые становится Тенью, то есть через собственную никчемность осознает бессмысленность буржуазного созидания. А человек становится частью своей Тени, он к ней привязан, но не узами созидания, как Пигмалион, а узами взаимной жизни-смерти.
"Чудовище" выходит из-под контроля точно так же, как промышленная революция выходит из-под контроля человека, и начинает разрушать среду его обитания.
Необходимо отметить, что тип чудака-профессора, достаточно гениального, чтобы изобрести, и недостаточно разумного, чтобы предвидеть события, является все-таки фаустовским типом, в несколько сниженном, "профанированном" виде. Всякая дерзость в знании или созидании должна быть примерно наказана, вызванные духи обязаны восстать.
Очень интересен в этом отношении "Человек-невидимка" Уэллса. Герой совмещает в одном лице изобретателя и изобретенного, гениального ученого и бунтующего робота. Уэллс четко проводит грань между первым и вторым: растущее безумие "роботизирует" героя, делает из него бунтующий автомат, который нам не жалко. Нечто подобное можно сказать и о Доуэле Беляева А. Р.: он и инициатор события, и жертва его.
Но вот проходит время, и роботы Карла Чапека строятся в колонны: от бунта индивидуальности - к революции класса. Это и понятно - Чапек жил в эпоху революций. А робот из Тени человека становится Тенью эпохи. Но для жанра НФ это тупиковый путь развития, ведь индивидуальное содержание бунта, его человеческая сложность оказались утраченными, увеличились лишь масштабы. А для литературы важнее как раз индивидуальное, человеческое.
И потребовалась гениальность А. Кларка, чтобы придать роботам новую созидательную способность (а заодно - и НФ). Кстати, по времени это совпало с промышленным бумом, который переживала Америка после войны, и с возникновением новой научной парадигмы (появление ЭВМ). Путь этот был очень плодотворен и дал прекрасное цветение жанру, пока... роботы не стали снова бунтовать. Правда, лишь изредка сходя с ума, в результате травмы или заводского брака (Лем, Стругацкие). Но все чаще роботы "мечтают" об изменении своей структуры (для освобождения от законов робототехники) , а значит - круг замыкается. Повидимому, созидательные возможности темы "человек - робот" исчерпаны, жанр полностью использовал этот архетип и возвращает его за ненадобностью. Робот-Тень снова отражает человеку лишь человека бунтующего, недовольного миропорядком, им же самим созданным.
Другая разновидность Тени - инопланетяне.
По воле Уэллса они появляются с Марса в треножниках и со смертоносными лучами. Читателю Англии начала века импонировало испытать нечто подобное тому, что испытывали индусы под пушками англичан. Во всяком случае, схема отношений человека с новоявленной Тенью проста и "обкатана" историей, это по сути своей - конкиста. С тех пор человечество без конца освобождается через НФ от своих агрессивных комплексов, приписывая их инопланетянам.
Что забавно, абсолютное могущество инопланетян всегда имеет внутреннюю "червоточину", которая часто оборачивает ситуацию в противоположную сторону. Это микробы, запах скунса и т. д. Вероятно, для читателя важно не просто победить противника, но и "развенчать" его, то есть произвести "смеховую операцию" (по Бахтину М.).
Каким образом развивался архетип инопланетяне-Тень? К дальнейшей расплывчатости и непрозрачности, к утрате отражательной способности. У Ле-Гуин это уже примитивное сообщество, существующее по своим автономным законам и обладающее бесконечной сопротивляемостью к внешним воздействиям, подобно гомеостату Эшби. Ясно, что подобные самозамкнутые системы могут отражать лишь сами себя.
У Стругацких же инопланетяне вырождаются в неуловимых Странников, которых никто никогда не видел. Таким образом, вопрос как бы снимается: архетип Тень, потеряв способность отражать, существует лишь в виде "следа", тайны, странных машин, последствий деятельности и т. д. Архетип инопланетяне-Тень растворяется в сумерках фантастики.
