Роман Злотников - Рождение
Удар о землю отозвался еще более сильной вспышкой боли, едва не потушившей сознание. Но мастер сумел удержаться на грани и окинул схватку затуманенным от боли взглядом. А ведь они, пожалуй, выкарабкались – двадцать три бойца роты «Америка» слитно атаковали первую из групп роты «Рейх», числом в десять человек, и успели до подхода следующей уложить восьмерых противников, потеряв всего троих, то есть сумели не только реализовать локальное численное преимущество, но создать его и на втором этапе. А сейчас, когда к месту схватки подтянулась и третья группа, размен уже был пятнадцать – семь, то есть от существенного численного преимущества, имевшегося у роты «Рейх» на первоначальном этапе, не осталось и следа… Он удовлетворенно хмыкнул и даже попытался выдавить из пересохшего от боли горла что-то вроде боевого клича. Но в этот момент ему врезали босой ступнёй, набравшей каменную твердость за месяцы хождения по камням и почве, а также за сотни тысяч отработанных ударов по деревяшкам, камням, телам и блокам товарищей. Врезали по разрубленной ударом боевого ножа селезенке – и Ликоэль отрубился.
Очнулся он уже в регенераторе. Судя по тому, что он дышал, больше никаких повреждений, кроме того удара в селезенку, не получил… ну, или они не настолько серьезны, иначе капсула регенератора была бы заполнена базисным раствором под завязку. Ликоэль зевнул, потянулся и попытался вспомнить, в который уже раз он оказался в регенераторе. И не смог. Вроде как шестнадцатый… или семнадцатый. Да не все ли равно? Лучше сейчас, пока есть время и никто не отвлекает, оценить, что он сделал не так. Потому что каждая смерть – это его ошибка. Ошибка как бойца или как командира. Впрочем, войны без смертей не бывает. Это любой, кто находился сейчас в радиусе сотни-другой шагов от его регенератора, понимал уже абсолютно точно. Но вот постоянно работать над тем, как уменьшить потери, – первейшая задача командира. Так говорят старшие инструкторы. А эти люди никогда зря воздух не сотрясают…
Мероприятие, именуемое старшими инструкторами «разбором полетов», состоялось спустя всего лишь полтора часа после того, как Ликоэль выбрался из регенератора. Впрочем, к тому моменту регенераторы покинули и остальные «погибшие», коих за время трехдневных учений образовалось девяносто два.
Разбор полетов проводил старший инструктор старший лейтенант Воробьев, по молчаливому согласию считавшийся лучшим тактиком среди наставников. Впрочем, судя по рассказам, которыми старшие инструкторы начали баловать своих учеников из первого потока, ныне назначенных инструкторами новых курсантов, это было объяснимо. Несмотря на то что майор Скорцени имел большую календарную боевую выслугу, а сержант Розенблюм был самым старшим из троих по возрасту, старший лейтенант Воробьев непосредственно участвовал в заметно большем числе боев и специальных операций. Так что среди троих старших инструкторов он обладал самым богатым боевым опытом. Вероятно, вследствие этого отделение, а затем и рота «Советский Союз» заметно чаще выходила победителем из тренировочных схваток. Впрочем, у каждого из старших инструкторов были свои сильные стороны. Возможно, именно поэтому курсантов первого потока при назначении по ротам перетасовали так, чтобы они оказались под началом другого старшего инструктора, а не того, который был командиром их отделения в лагере на острове.
Все время разбора Ликоэль сидел и старательно записывал все, что говорили старшие инструкторы. И делал он это не столько потому, что у него, как и у всех остальных в лагере, не было личного терминала, а потому, что старший лейтенант Воробьев в свое время сказал ему: «Если хочешь действительно разобраться в каком-то деле – обязательно пиши все, что о нем рассказывают». – «Почему? – удивился тогда Ликоэль. – На память я никогда не жаловался». – «Запомнить ты, может быть, и запомнишь неплохо, – пояснил инструктор, – но только далеко не все и не совсем так, поскольку в этом случае будешь использовать лишь слуховую и в очень небольшой степени зрительную память. А вот при записи зрительная память загружается в разы сильнее, да еще и вступает в действие моторная. Так что в этом случае можешь прибавить еще от половины до двух третей того, что ты запомнишь без записи. Согласись, немало. Да и к тому же не только в памяти дело. Просто при записи ты уже производишь начальную сортировку услышанного, то есть как бы сразу включаешь еще и свой аналитический аппарат, чего без записи не происходит. Ну и ко всему прочему, если ты записываешь, то работаешь с материалом как бы параллельно на двух языках – письменном и устном. А они разные, парень, пусть и кажутся на первый взгляд одинаковыми. И если задействованы два языка, это создает такую растяжечку… ну, навроде базы стереотрубы или дальномера, которая позволяет понять про услышанное куда больше, чем в любом другом случае. Уж можешь мне поверить. По себе знаю».
После короткого обсуждения, которое, кстати, включало и объяснение того, что такое стереотруба и дальномер и в чем выигрыш наличия у них этой самой «базы», Ликоэль и принял для себя правило всегда все записывать.
В общем и целом учения были признаны удовлетворительными. Хотя старший лейтенант Воробьев посетовал, что они вылились в достаточно примитивное взаимное «мочилово» без серьезных тактических находок. Впрочем, то, как подразделениями руководили в бою некоторые инструкторы, он оценил немного выше. Так, например, действия Ликоэля в той самой схватке, после которой он попал в регенератор, были оценены как в основном верные, и именно по итогам последней схватки их рота «Америка» была объявлена победителем учений. Впрочем, Ликоэль подозревал, что старший лейтенант Воробьев просто решил чуть придержать своих из роты «Советский Союз», прошедших учения довольно успешно и начавших задирать нос – все-таки к окончанию учений в «Советском Союзе» осталось в строю двенадцать человек. Больше, чем в ротах «Рейх» и «Америка» вместе взятых…
А потом было награждение – оружием. По итогам учений аж сорок три человека из числа курсантов были удостоены чести стать Вооруженными. Инструкторов слегка удивила такая массовость. Но если подходить строго формально – все было честно. Каждый из этих сорока трех заимел свой труп в рукопашной схватке, а у некоторых на счету было и по паре. Просто раньше, во время обучения первого потока, командиры отделений были несколько более придирчивы и очень редко засчитывали трупы в том случае, если и сам победитель спустя некоторое время переходил в эту категорию.
Вечером же, после разбора, старшие инструкторы вызвали к костру шестнадцать инструкторов, которые во время учений исполняли по очереди обязанности командиров рот. Когда все приглашенные четко отрапортовали о том, что они прибыли, майор Скорцени махнул рукой:
