Сергей Слюсаренко - Синтез
– Но ведь теперь, перед открывшимися фактами, вы не будете спорить, что сам процесс формирования мира-ромашки там описан правдиво? – не отступал Шергин.
– Ну, любая легенда основана на реальных событиях, только переврана до неузнаваемости. Неужели ты думаешь, что все началось с какого-то простого автомата, оставленного здесь неизвестно кем?
– Да, но сотни, если не тысячи теологических работ обсуждают, почему миров множество, а в писании указано, что должно быть двенадцать!
– Я не читаю теологических сочинений. Я человек классического, материального образования, – отрезал Батрид. – И совершенно уверен, что история из святого писания – фантазии церковников.
– А вот и зря! Вы, Лано, нарочно не хотите воспринять информацию, которая содержится в писании. Но ведь это неверно!
– Ну и что ты тогда думаешь обо всем этом? – уже успокоившись, примирительным тоном спросил Лано. – Ты хочешь сказать, что в момент инициализации один из приборов сработал неправильно?
Лано ткнул пальцем в сферу, от которой не отходил мартыш.
– Именно это я и хочу сказать.
– А при чем здесь тогда мартыши? Почему вдруг они хранили ключевые элементы этого устройства?
– Тут я могу только фантазировать, – ответил Олег. – Но мои фантазии можно проверить только…
– Только – что?
– Только если мы сможем заставить работать эту, последнюю, двенадцатую сферу – реактор…
– И откроем новый мир? Ни за что!
– Почему? – спросил Олег, хотя прекрасно знал, что ответит Лано.
– Потому что мы не в состоянии предположить точный результат этого эксперимента. А если получится то, что хотел сделать Трато? И наш мир полетит в тартарары!
– Он хотел это сделать в другом мире, чтобы нарушить баланс переходов и пространства. А я говорю всего лишь о том, что мы частично повторим изначальную инициализацию. Доделаем то, что по каким-то причинам не получилось у ваших предков.
– Я сказал – в этом я не участвую и тебе настоятельно не рекомендую, – строго сказал Лано. – Так что ты там говорил о твоих фантазиях?
– Я могу предположить, – Олег глянул на Дуду, – что, возможно, этот последний, двенадцатый мир – родина мартышей.
– Да? С чего вдруг?
– Я же говорю, это не реальные мысли, только фантазии. А подталкивают меня к этому слова Дуду – «Дом, ключ»!
– Ты все-таки еще очень молод. Ты романтик, – грустно улыбнулся Батрид. – Ты еще надеешься, что мы в силах сделать нечто полезное и доброе, важное для других. Это хорошо. А в реальности мы сталкиваемся только с тем, что нам надо выживать, бороться за себя, противостоять мерзавцам. И на улучшение мира и добрые поступки у нас уже нет времени. И сил. Да и… Время героев прошло. Вернее, так точнее – одно время героев прошло, а другое не началось. И так было и есть во все времена. Герои в прошлом и в будущем. Но не посередине.
– Не совсем понимаю вас, – нахмурился Шергин.
– Я просто хочу сказать, что герой – человек, творящий абсолютное добро и преобразующий миры, – это сказка. Сказка, которую сочиняют люди. Тысячи и миллионы незаметных, простых людей, о которых никто никогда потом не вспомнит, работают, чтобы потом сказали, что все сделал один герой.
– Я не хочу стать героем, я не призываю к геройским поступкам. Но ведь кому-то надо было, чтобы миров было несчетное множество, а не двенадцать? К этому привела случайность?
– Видимо, и случайность была кому-то нужна… – Лано не договорил и прислушался. – И, кроме того, в твоих рассуждениях есть явная алогичность. Если не был создан проход в мир мартышей, то как они попали к нам? Это же нонсенс с точки зрения твоих рассуждений.
– Лано, давай о том, как мартыши попали в Центрум, подумаем позже, да? – сказал Олег. – Это же не самое важное сейчас, так ведь?
– Да, конечно, но проводить такой эксперимент – это просто безумие, – строго ответил Батрид и снова прислушался к звукам на улице. – Там кто-то за дверью.
– Ну, скорее всего мартыши еще что-нибудь принесли, – улыбнулся Олег. – Дары волхвов.
И тут громко постучали. Батрид не спеша подошел к двери и отпер ее. Еще не успела отойти защелка, как створки от страшного удара разлетелись. В келью ворвались вооруженные люди. Их лица скрывали темные платки. От неожиданности Олег даже не попытался оказать хоть какое-либо сопротивление. Да и под дулами автоматов оно было бы бессмысленным. Его и Лано грубо повалили на пол. Пеньковая веревка впилась в запястья и лодыжки. Потом обоих резким рывком усадили на пол. Олег боковым зрением успел заметить, что на Дуду надели ошейник и пристегнули длинной цепью к ножке шкафа.
И тут в келью вошел еще один человек. Он был одет в черный длинный плащ. Его лицо закрывала небольшая полумаска, к которой шли тонкие медные трубочки, присоединенные к баллону за спиной. Человеку было тяжело дышать, и газ из баллона облегчал дыхание. Но полумаска не смогла помешать ни Лано, ни Олегу узнать гостя. Это был Трато Граценбург.
Он уселся в кожаное кресло у рабочего стола, которое обычно занимал Лано. Граценбург сидел неловко, не сгибая левой ноги, видимо, колено было повреждено. Падающий из окна свет осветил покрытый свежими шрамами лоб и щеки.
– Ну что, почему не здороваетесь? – глухо произнес Трато. – От радости потеряли дар речи? Можете ничего не говорить, я и так знаю, что вам сказать нечего.
Он произносил слова, слегка похрюкивая дыхательной трубкой, и от этого его голос был похож на крики большой хищной птицы.
– Что-то слишком много сюрпризов на сегодня, – сказал Олег, обращаясь к Лано.
– А ведь вы, друзья мои, были очень близко к тому, чтобы переиграть меня, очень близко. Но не сложилось. И харизма у меня сильнее, и воля к победе несравненно больше вашей, – прохрипел Трато.
– Выжил, сволочь, – нашел в себе силы сказать Лано.
– А куда я денусь? – Граценбург засмеялся каркающим звуком и забулькал трубками. – Мне нельзя погибать. Герои не погибают! Я же должен был дождаться того времени, когда ваши лесные братья поверят в ваше предназначение.
Далекий раскат грома добавил словам Трато драматизма. Грозовая туча приближалась к Депозитарию и уже почти скрыла голубое небо, в гостиной потемнело. Трато указал на газовые рожки на стене, и его охрана немедленно включила освещение. В неровном свете пламени, скрывавшем детали в колышущихся тенях, Граценбург выглядел зловеще, словно создание из темного мира. Гроза приближалась, и вспышки молний время от времени освещали окно.
– Так вот дорогие мои, – продолжил Трато, – вы проиграли, а я выиграл. Более того!..
Он опять нервно засмеялся, и на этот раз смех перешел в тяжелый сухой кашель.
