Далия Трускиновская - «Если», 2000 № 10
а) именами героев (Стив, Джон, Алекс);
б) единицами мер и весов — дюйм, миля, галлон;
в) нейтральным и одновременно высокопарным языком, смахивающим на перевод «Звездных королей» Гамильтона («Я обязан узнать всю правду! — билась в его голове лихорадочная мысль. — Это не простое совпадение, этого не может быть! Не должно существовать, как не существует Ада!»).
Космическая опера весьма вольно обращается с законами природы, мешая в одну кучу телепатию, ясновидение, переселение душ, черные дыры, субсветовые скорости и смертоносные вирусы, а странствия бравых астронавтов по степени условности недалеко ушли от путешествий Синдбада («Вместо Магеллановых облаков нас окружали какие-то незнакомые уродливые созвездия»). Казалось бы, этот гибрид жесткой фантастики и фэнтези обречен, как и многие гибриды, на бесплодие — жанр начал чахнуть еще при рождении, отойдя в маргинальную сумеречную зону комиксов и развлекательных кинофильмов. Ан нет, он еще держится — и весьма резво! И даже размножается — впрочем, довольно бесхитростно; то ли делением, то ли почкованием, как и положено простейшим.
Мария Галина
Дмитрий СКИРЮК
ОСЕННИЙ ЛИС
СПб.: Северо-Запад пресс, 2000. — 480 с.
(Серия «Перекресток миров»).
10 100 экз.
________________________________________________________________________Жил да был в Хоратских горах травник Жуга, маг и чародей, слабо различающий красный и зеленый цвета, из-за чего колдовство его порой приобретало комический оттенок: то поленница дров взлетит в небеса вместо того, чтобы возгореться, а то игральные кости обозначения потеряют — в самый ответственный момент.
Но пропала из деревни первая красавица села — вот и выгнали по навету злопыхателей травника Жугу (предварительно избив до полусмерти), и пошел он странствовать по миру в поисках любимой девушки. В пути, как и положено, происходят разные приключения. В городе Гаммельн Жуга пытается избавить горожан от крыс, потом забывает отключить волшебный кашеварный горшочек. В следующей части повествования наш лекарь уже бьется с небезызвестным ведьмаком Геральтом… Есть в книге и по-настоящему страшные персонажи. Например, злой маг Тотлис, который ворует молоденьких девушек и готовит из их крови эликсир молодости, коим продляет жизнь толстосумам и престарелым князькам. Как вы уже догадались, перед нами достаточно вольный пересказ нескольких популярных легенд, прочно вошедших в сознание рядового читателя сказочной и фэнтезийной литературы.
Портит дебютную книгу молодого пермского автора отсутствие редактуры. Обновленное издательство «Северо-Запад пресс» широковещательно заявляло, что рукописи отныне правиться не будут вовсе и все публикации пойдут в авторской редакции. К чему приводят подобные «благие» намерения, можно судить по таким цитатам: «Мы всё когда-нибудь умрем и всё когда-ни-будь воскреснем» или «стиснул зубы и задышал ртом». У нашего героя есть таинственный браслет, к которому прикреплены девять загадочных фигурок. Для совершения очередного большого подвига одной из фигурок приходится жертвовать. А так как к концу книги «Осенний лис» далеко не все они пущены в ход, то следует ожидать еще не один том продолжений странствий мага-дальтоника.
Сергей Соболев
Орсон Скотт КАРД
КСЕНОЦИД
Москва: ACT, 2000. — 640 с.
Пер. с англ. А. Жикаринцева —
(Серия «Золотая библиотека фантастики»).
10 100 экз.
________________________________________________________________________Статью об этом писателе в июльском номере «Если» критик Вл. Гаков озаглавил очень точно — «Проповедь-бестселлер». Вот и новый (для нас) роман посвящен прежде всего нравственным проблемам. Автор, словно составитель каверзного задачника, помещает героя в невыносимые условия (обычно так и поступает с нами жизнь), чтобы вынудить его найти единственное правильное решение. Таким решением всегда является не общая модель, а реальный поступок.
Когда Эндрю Виггину было одиннадцать, земной флот под его командованием уничтожил цивилизацию жукеров, сберегая Землю. Теперь, когда Эндеру шестьдесят, он чувствует себя обязанным защитить от уничтожения спасенную им королеву жукеров (баггеров), а заодно цивилизацию свинксов с Лузитании, человеческую колонию на Лузитании и «виртуальное существо» по имени Джейн, уже знакомое читателям журнала. Кредо Эндера — действовать так, чтобы потом не пришлось стыдиться своих поступков. Ключом здесь является вопрос об ответственности. Никто не возлагает на героя обязанность противостоять флоту Звездного конгресса. Он сам делает выбор, принимая на себя этот груз. Как полагает автор, свобода — это и есть ответственность человека перед самим собой.
Из тем, проходящих красной нитью сквозь лучшие произведения американской фантастики, для краткости укажем здесь на две: во-первых, взаимоотношения с национальными и культурными меньшинствами; во-вторых, роль физиологических факторов в структуре духовной деятельности человека. У последней темы несколько вариаций, в том числе гротескная — образ правителей планеты Дао, в которых принципы «Дао Дэ-цзин» закодированы на генетическом уровне.
Отличие религиозной научной фантастики Карда от фэнтези не в том, что чудеса объясняются с помощью законов физики. Отличие в том, что к описанию нравственных и религиозных чувств автор подходит не менее серьезно, чем к изложению принципов действия ансибля. Религиозно-философское измерение романа так же глубоко и богато, как его образный ряд. И завораживающе парадоксально. Достаточно сказать, что «мир идей» Платона и «вечное возвращение» Ницше существуют одновременно, не противореча друг другу. Экспедиция в мета-вселенную оборачивается для Эндера сюрпризом, о котором читатель узнает к концу романа. Нужно лишь отметить, что в оригинале Питер Виггин, старший брат и злой гений, использует псевдоним Локк — в честь английского философа, автора концепции разделения властей. Правда, переводчики транскрибируют его как Локи — в честь скандинавского бога.
Сергей Некрасов
Владимир ИЛЬИН
500 ЛЕТ ДО КАТАСТРОФЫ
Москва: ЭКСМО-Пресс, 2000. — 480 с.
(Серия «Абсолютное оружие»).
12 100 экз.
________________________________________________________________________Повесть «500 лет до катастрофы», вошедшая в новую книгу Владимира Ильина, может быть названа антиутопией. Трудно сказать что-то принципиально новое в этом жанре, и повесть тому подтверждение.
