Журнал «Если» - 2005 № 10
А что станет со мной? Еще девочкой я фантазировала о том, как встроить в космический корабль машину времени, выхватить Уильяма Тиндейла из Лондона пятнадцатого столетия и до конца жизни путешествовать с ним по планетам Солнечной системы. Он и его брат — два столпа, на которых покоится нынешняя межзвездная империя человечества, они были источником того потока научных открытий и изобретений, который в 1761 году вывел людей в космос. Они были великанами, и мы все стоим на их плечах, но для меня в их жизни имелось и нечто более личное. Уильям Тиндейл никогда не был женат, хотя Эдвард стал отцом одиннадцати детей. Еще в школе я написала сочинение, в котором Уильям изобрел хроноскоп, заглянул в будущее и влюбился в меня. Рассказик получил высокую оценку, но и навлек на меня такой поток насмешек одноклассников, что с тех пор я никогда не упоминала о своих истинных чувствах к младшему из братьев Тиндейлов.
Мне предстояло зачитать тщательно подготовленный текст, но в нем имелись и помеченные места, в которых мне дозволялось вставить что-нибудь личное. Эксперты считали: мне и далее следует высказывать те же чувства к первому и величайшему из современных ученых, которые проявляла более ранняя, альтернативная Мишель Уотсон. Однако рядом сидели еще четыре слушателя, что не очень-то вдохновляло на проявление эмоций. Щелкнув тумблером рации, я начала передачу.
— Уильям Тиндейл, я Мишель, твоя искренняя и верная поклонница из далекого будущего. Я сообщу тебе новые законы натурфилософии, а также изобретения, которые твой ум и мастерство способны воплотить. Иные же изобретения и принципы я передам для тех, кто придет тебе на смену, ибо они будут очень сложны и предназначены для времени, когда ученость в твоем мире значительно разовьется. Возможно, тебе будет трудно это понять, но постарайся верить моим словам. С помощью моих посланий ты и твой брат продолжаете изменять будущее. Когда-то я обращалась к тебе, будучи наставницей школьников, но в этом будущем я командую могучим кораблем, летающим между мирами. Если он зависнет над Лондоном, то протянется от Мургейта до Темзы, и даже самая малая из его бомбард сможет уничтожить обе армии в битве при Пуатье единственным выстрелом. Но хотя в моем подчинении и находится столь огромная мощь, я страстно желаю доставить тебе радость и помочь в исследованиях.
Услышав эти слова, барон усмехнулся. Я подавила раздражение. Знал бы он, что я говорю совершенно искренне, все обернулось бы гораздо хуже — для меня.
— Уильям, даже самые одаренные ученые моего времени не понимают, что такое Меч дона Альверина. Некоторые полагают, что это игра природы, другие считают его странным подарком людей, на миллион лет опередивших нас в развитии. Какой бы ни оказалась истина, меч позволяет мне говорить с тобой. Каждый раз будущее меняется, и каждый раз меняюсь я, но то, что связывает нас, не сможет измениться никогда. Стальным голосом меча я уже разговаривала с тобой трижды. Это четвертый раз. Буду ли я любить тебя и дальше, когда ты вновь изменишь будущее? Скорее всего, да. Ведь и прежде это всегда повторялось. А теперь я сообщу тебе несколько новых законов того, что ты называешь натурфилософией. Основные из них имеют земное происхождение. Некоторые обнаружены в разрушенных городах на планете, неизмеримо далекой от нас. Слушай внимательно и пиши быстро, моя отважная и яркая родная душа.
Читая, я гадала, сумеет ли Уильям записать такие сложные понятия с достаточной точностью. Да, авторы сообщения повторили ключевые идеи несколькими различными способами, решив подстраховаться, но все же я сомневалась. Закончив, я взяла дневник Тиндейла, чтобы проверить шестивековую версию только что прочитанного. Сидящий рядом епископ Честер хмуро уставился на меня. Несомненно, из-за того, что я сняла вуаль. Однако у него нет иного выбора, кроме как потакать мне. Он был напуган. Все были напуганы.
Потому что далеко в космосе прямолинейная экспансия человечества внезапно наткнулась на жуткое препятствие. Подробностей не знал никто, ходили лишь слухи.
— Ты не могла бы читать быстрее? — процедил епископ. — Любой мужчина умеет читать вдвое быстрее тебя.
— Я читаю каждую страницу четыре раза, — пояснила я, не отрывая взгляда от дневника.
— Тебе нет нужды что-либо там понимать, сестра Мишель.
— Очень даже есть, епископ Честер. Сильно подозреваю, что вы пробовали других чтецов, дабы слать сообщения Тиндейлам, но Уильям и его брат их слова игнорировали. Однако полагаю, что ваши люди слишком много распространялись насчет адского пламени и обязанности братьев абсолютно подчиняться церкви. Похоже, Тиндейлы были людьми свободомыслящими и с либеральными взглядами.
— Они были грязными атеистами, обреченными на вечное проклятие. И даже симпатия к ним подвергает опасности твою бессмертную душу.
— Атеисты или нет, но они чрезвычайно важны для каких-то ваших целей. И я должна знать, для каких именно.
— Должна? Ты женщина, и ты смеешь что-либо требовать от меня?! Меня, пастыря, Богом назначенного вести тебя к вечному спасению!
Моя жизнь была нескончаемой чередой вспышек гнева по сходным поводам. В этом конкретном не было ничего особенного. Монахиню, которую однажды привязали к раме-мишени напротив лазера с термоядерной накачкой, трудно запугать. Смерть уже положила руку мне на плечо, но потом решила, что не стоит ради меня утруждаться. Это произошло всего месяц назад. Мне уже зачитали обвинение в ереси и приговор великого инквизитора Британии. И сквозь окошко в стенке камеры я видела, как рука палача тянется к церемониальной черной рукоятке…
Я не закрыла глаза. Теоретически, при такой казни тело сгорает примерно за тысячную долю миллисекунды. Ничего не скажешь, гуманный способ лишения жизни, о какой-либо боли тут и речи быть не может. Но сквозь то же окошко я увидела, как в соседнее помещение вошел мужчина в пышно расшитой униформе и выстрелил в палача из резонансного пистолета. Тело палача развалилось на две аккуратные половинки. Лишь у того, кто занимает очень высокую должность в папском адмиралтействе, хватило бы власти и отваги так поступить.
— Я закончила чтение, — сообщила я епископу. — И теперь должна знать, почему Уильяму Тиндейлу нужно сообщить технологию, посредством которой можно уничтожить цивилизацию на планете.
— Я ничего не скажу!
— Тогда я ничего больше читать не буду.
— Ты подчинишься моему приказу! — завопил епископ, вскочив со стула и подбежав ко мне.
— Изобьешь меня снова, чтобы возбудить свои эротические фантазии? — осведомилась я, сидя неподвижно со сложенными на груди руками, хотя отлично представляла, что меня ожидает.
