Лев Аскеров - Человек с того света
— Значит, не видел пока? — переспросил он и тут же предложил — Через пару часов я буду у них. Пойдём вместе.
— Нет. Им лучше побыть вдвоём. Без меня, — возразил Мерфи.
— Гебе видней, — согласился Сато и, понизив голое, спросил — Время старта тебе известно?
— Если ты не внёс корректив — 5.00.
— Не внёс… В четыре я заеду за тобой. На бихродром поедем все вместе.
Мерфи хотел было бросить привычное «О-кен!», но почему-то по-русски произнёс: «Замётано!»
Раскосые глаза Сато улыбались.
— Замётано, Боб, — откликнулся он.
Увидев сейчас до слез родную ему мордашку своего взрослого дитяти, Ъоб пожалел о своём отказе пойти к ним. Дело, конечно, можно поправить. Позвонить и попросить Каваду дать распоряжение охране пропустить его. В первую минуту он так и решил сделать, но пока шёл к телефонному аппарату раздумал, Нет, желание увидеть их у него не пропало. Представив себе, как он успокаивает дочь, ворчит на зятя, сидит с ними в обнимку на диване, попивает кофе и отвечает на расспросы Мари, — ему ещё больше захотелось туда. Сколько раз, оставаясь в своей большой квартире и думая о них, он рисовал себе сцену встречи. И всегда в этих созданных им в воображении картинах, имелась одна и та же, особенно дорогая ему — он на своём любимом диване в обнимку с Мари и Мефодием. Самое интересное то, что они, дочь и зять, представлялись ему малышами, которые, вылупив глазёнки, слушали его болтовню. Везде, во всех композициях, выстраиваемых им, посторонних не было. А там у них сейчас сидит Кавада. В его присутствии по-семейному, именно так, как хотелось Бобу, не посидишь. И он стал дожидаться, когда Сато уйдёт. Заявится после него. Что касается охраны, то кто-кто, а он, Боб Мерфи, сможет обвести её вокруг пальца. Он выбрал место, откуда запросто перемахнёт через забор. Со стороны их полисадника, услужливо протянутой рукой высовывалась крепкая ветка дерева.
Боб придирчиво провёл рекогносцировку. Осмотр удовлетворил его. Задайся кто целью проораться в Оунгало бихронавта, лучшей бы лазейки не нашёл. Заросли кустов, маскирующие забор, да вдобавок спасительный сук. Странно, что это глуховатое местечко осталось без присмотра. Боб подумал, что когда перейдёт на ту сторону, он обязательно звякнет начальнику службы безопасности МАГа и ехидно сообщит, откуда имеет честь говорить с ним.
Наконец Кавада ушёл. Но невесть откуда в кустах возник парень, который, поймав его за руку, сказал: «Не надо!» Боб, ожидая от караульного любых дальнейших действий, сказал: «Знаю». Но тот ничего не предпринимал. Его голубые глаза безучастно смотрели поверх Боба.
— Мне можно, — тихо произнёс Мерфи.
Каменные челюсти парня, как жернова, давили резинку. Он не удосужился разомкнуть их, чтобы снова произнести «Не надо». Очевидно, демонстрируя своё несогласие, идол тяжело качнул го «ловой. Заранее догадываясь, что могут вымолоть его жернова, Боб сказал:
— Понимаю. Приказ.
Но жернова выскрипывают совсем другое.
— Сэр, если вам удобно здесь… Пожалуйста. Я вас не видел, — и, отступив от него, идол опускается в примятую им в кустах траву.
Боб не заставил парня повторять. И, отряхиваясь уже на той стороне ограды, благодарно шепнул: „Спасибо“.
Парень заговорщически подмигнул. Голубая эмаль глаз, делавшая их жутковато-пустыми, неожиданно разлилась в искрящуюся озорством лукавую улыбку.
— Сэр, — шепчет он в ответ, — должен сказать вам, я не плохой полицейский. Вы могли бы пройти и в ворота… Шефа Интерпола, если он один, велено не задерживать.
— Знаю, — выпалил Мерфи, хотя впервые слышал, что ему сделано столь приятное исключение. И чтобы не остаться в долгу перед караульным, сказал:
— Только хорошие полицейские могут быть такими шельмецами.
Боб вышел к задней стороне бунгало, к настежь открытым окнам гостиной. Они были там. Он сразу их увидел. Мефодий стоял за креслом, в котором сидела Мари. Он держал в ладонях её заплаканное лицо и о чём-то говорил. Голос его был глух и невнятен. Боб напряг слух.
… — У нашего отца, Мари, синдром одиночества. Ему кажется, он может помешать нам или оказаться лишним.
— Он не имеет права так думать, — запрокинув к нему голову, всхлипывает Мари.
— И не смеет, — ласково поглаживая вздрагивающую белизну её вытянутой шеи, говорит Мефодий. — Поверь, он очень хочет прийти сюда и обязательно придёт.
— Мефодий, он же знает, как я в нём сейчас нуждаюсь… Ведь мы… — судорожный спазм перехватил её гортань. — Мы снова с ним остаёмся вдвоём.
— Не драматизируй, Мари… Расслабься, — советует Меф. — Ты прямо кусок льда.
— Расслабься… Успокойся… — раздражается она. — Какие пустые слова.
— Слушай! — вспомнив о чём-то, восклицает он. — Тебе надо выпить. Бокальчик шампанского… и эти слова наполнятся смыслом.
Уверенная в том, что в доме нет ни капли спиртного, она машет рукой. Это воодушевляет Мефодия. Он бьёт в ладоши и весело кричит:
— Лёшенька! Нарисуй нам шампанского.
Разыгранная Мефодием сценка Бобу не понравилась.
— Нарисовать? — уточняет Леший.
— Балда! Кому нужно нарисованное? Тащи из запасника.
— Балда? — интересуется робот и тут же с достоинством заявляет:
— От такого слышу!
— Хорошо обучил ты его, — слабо улыбнувшись, замечает Мари.
— Ну извини, Лёшенька. Это я в шутку… Давай шампанского.
— Не могу. Я не вижу здесь Боба, — артачится робот. — Ты же сам велел…
— Когда? — перебивает упрямца Меф.
— Вчера.
— А сегодня я изменил своё решение. Понял?! — давит Артамонцев. — Еб-бу останется. Выпьет только Мари. Мне, ты знаешь, нельзя. А ей надо расслабиться.
Комментарий Сато КавадыУпотребление спиртного перед стартом означало не просто поставить под сомнение полёт. Оно исключало его по техническим соображениям. Неизвестно ведь к чему мог привести контакт индивидуального Поля Времени бихронавта с соответствующей ему нитью в Спирали Пространства-Времени. Во избежание вполне возможных искажений, Поле Времени бихронавта должно было находиться в нормальном, а не в возбуждённом состоянии.
Артамонцев, собственно, никогда не увлекался спиртным. Хотя мне не раз приходилось слышать, что русские пьют — будь здоров. Мефодий не курил и не пил. Отказываясь от хмельного, он обычно говорил: „Мне хорошо и на своём лужочке“. Мало кто понимал эту его фразу. Под „лужочком“ Мефодий Георгиевич подразумевал своё личное Поле Времени. Вот что, кстати, он писал по этому поводу.
Есть одно средство в руках людей, которым они без всяких усилий могут воздействовать на своё бихроново поле. Ими давно оыло замечено, что для того, чтобы снять напряжение, так называемый стрессовый пресс, достаточно прибегнуть к алкоголю. Механизм действия его прост. Нейтрализуя подавленность от внешних воздействий определённой части структуры своего бихронова поля, обеспечивающей активную жизнедеятельность, он (человек) вместе с тем, на какой-то период возбуждает другую её часть, нацеленную на контакт со средой Спирали Времени-Пространства. Это позволяет человеку как бы „переместиться“ от угнетающей его реальности в обстановку прострации, так сказать, в состояние подвешенности — между небом и землёй…
