Александр Сухов - Армагеддон объявлен
Зенон проснулся мгновенно от какого-то легкого звука. Откровенно говоря, просыпаться ужасно не хотелось – уж больно ярким и красочным был только что виденный сон. Впрочем, вернуться к просмотру прерванного сновидения было вне его власти. Присев на шуршащей куче сухого тростника, юноша принялся беспокойно вертеть головой из стороны в сторону, при этом он внимательно вглядывался в ночной полумрак. Причиной беспокойства оказался какой-то излишне любопытный зверек, внешним видом напоминающий бесхвостую обезьяну с непропорционально-огромными ушами и большими любопытными глазами. Размером ночной гость был не намного крупнее кота Василия, с ног до головы покрыт короткой ровной шерсткой, не обладал впечатляющими зубами и большими острыми когтями, поэтому ни при каких условиях не мог быть причислен к разряду вредоносных тварей. Тем более из своего яркого и необычайно реалистического сна Зенону было известно, что на Данаибе нет опасных хищников.
Тем временем ночной гость, забавно пофыркивая и подергивая ушами, приблизился к Зенону на расстояние вытянутой руки. Удивительно, но передвигался он, подобно человеку, на задних лапах.
– Привет, – негромко произнес юноша и неожиданно для себя спросил: – Ты кто?
К великому его изумлению, ушастое существо тут же разразилось целой тирадой:
– П’ивет, чеоэк Зенон! Сиас называть моя говоуш. Мой знать твоя и твоя товаищи многа – мой с’едить за ваша. Говоуш знать: ваша не деать п’охо говоуш. Есть д’угая чеоэки, п’охая ст’ашная-ст’ашная! Говоуш бояться, говоуш п’иходить Сиас, п’идуп’иждать!..
Взволнованный монолог забавного существа был прерван громким возгласом Эксиласа Ноумена:
– Линкус, ты чего это по ночам шастаешь, спать мешаешь?! – И, разведя руками, добавил, обращаясь уже к Зенону и проснувшемуся Зуур эр Шууру: – Это Линкус – один из тех самых говорушей, о которых я вам рассказывал. Ну что с ними поделаешь? Дикие, невоспитанные, но очень добрые и забавные. Кабы не они, я, наверное, здесь от тоски сдох. Ну если бы не сдох, разговаривать разучился бы, это уж точно. К тому же в самом начале моего вынужденного затворничества они научили меня очень многим полезным вещам, в частности показали, как отличать съедобные плоды от несъедобных. Сами они существа вполне безобидные и весьма дружелюбные, к тому же обладают достаточно высоким интеллектом, очень быстро обучаются языкам, вот только строение голосового аппарата делает их речь, мягко говоря, маловразумительной.
– Да нет, – тут же запротестовал Зенон, – я все понял из того, что мне только что сообщил ваш приятель. Мне кажется, говоря об опасных «чеоэках», он имел в виду банду безликих, которые похитили вашу дочь, уважаемый Эксилас. Нельзя ли поподробнее расспросить его об этом.
– Пожалуй, вы правы, молодой человек, – кивнул головой геолог, – стоит хорошенько порасспросить Линкуса. – И, обратившись к виновнику ночного переполоха, неожиданно для Зенона и Зуура начал издавать щелкающие, свистящие и шипящие звуки, при этом он яростно жестикулировал руками и корчил уморительные рожицы.
Потом «зачирикал» и смешно задергал ручками говоруш, а Эксилас, внимая ему, удовлетворенно кивал головой и время от времени что-то переспрашивал на том же «птичьем» языке. Диалог продолжался минут пятнадцать. Наконец хозяин ласково потрепал гостя по голове и на общеультанском произнес:
– Спасибо, Линк! То, что ты мне поведал, очень важно для всех нас. А теперь посмотри на столе, там много разных плодов. Подкрепись с дороги, а я пока введу в курс дела наших друзей.
Долго уговаривать говоруша не пришлось. По всей видимости, он был здесь частым гостем, поэтому вполне по-хозяйски направился прямиком к столу. Передвигался Линкус, как выше упоминалось, подобно человеку или какому иному разумному существу – на нижних конечностях, отчего в темноте походил на маленького человечка с большими забавными ушами. Не успел он дойти до стола, как небо на востоке начало наливаться красным золотом и в следующий момент звездный полог с головокружительной быстротой заскользил по небу в западном направлении, уступая место золотисто-оранжевому рассвету. Зенон и Зуур эр Шуур впервые наблюдали «восход» на Данаибе, поэтому были поражены его красотой и грандиозностью.
Неожиданно со стороны хижины донесся удивленный голос Парацельса:
– Ух, ты! Самый настоящий чебурашка! Откуда он здесь?
– Это ты про него, что ли? – Огр указал рукой на ловко взбирающегося прямо на стол говоруша. – Так это никакая не чебурашка, а Линкус – классный парень и большой друг нашего хозяина. Ты лучше буди свою кралю – кое-какие новости имеются касательно безликих и Кайлы!
– Не рычи, людоедина! – в темном дверном проеме показалась заспанная и поэтому весьма недовольная мордаха златокудрой бестии. – Не ты один такой заботливый! Ну, что там у вас? – Но, завидев пушистого Линкуса, весьма аппетитно поглощающего какой-то плод, тут же поменяла гнев на милость. – Ой, какая славная обезьянка!..
– Мой не об’езян и не чебуаш, мой говоуш, – тут же уточнил Линкус, после чего с независимым видом продолжил за обе щеки уплетать угощение.
– Засим будем считать знакомство с моим другом Линкусом состоявшимся, – улыбнулся Эксилас Ноумен. – Через полчаса прошу всех к столу. Позавтракаем, а заодно я поведаю то, о чем рассказал мне говоруш…
После полагающихся гигиенических процедур вся компания собралась за столом. На завтрак были поданы вчерашние устрицы, копченая оленина, вяленая рыба, а также разнообразные фрукты, ягоды, орехи, зелень и лепешки, испеченные из мучнистой мякоти какого-то плода. Из напитков лишь соки и горячий чай из местных трав, который Эксилас заварил в медном чайнике собственного производства. Предусмотрительная Эниэль в вопросе выпивки была непреклонна и категорически запретила хозяину подавать любые хмельные напитки, даже самые легкие.
Успевший набить брюхо до начала общего завтрака Линкус, закинув ногу на ногу, возлежал неподалеку в тени отдельно стоящего дерева и не сводил своих огромных глаз с новых знакомых. Особенно говоруша заинтересовала персона эльфийки. Он прямо-таки пожирал глазами ее стройную фигурку. В свою очередь, кокетливая бестия, будто почувствовав настроение аборигена, время от времени бросала в его сторону столь обворожительные взгляды, что того бросало то в жар, то в холод в самом буквальном смысле. Какого-либо приемлемого логического объяснения этому своему состоянию Линкус, как ни пытался, никак не мог подыскать. В конце концов чисто интуитивно он пришел к довольно парадоксальному выводу о необходимости держаться от зеленоглазой ветреницы как можно дальше.
