Вадим Тарасенко - Вспомнить все
– Ваши комнаты, – Грета Симпсон взглянула на монитор, – номер двести десять, двести одиннадцать, двести двенадцать, двести тринадцать и двести четырнадцать. Они все расположены в конце коридора, друг напротив друга. Вот ваши ключи, – женщина протянула Кларку несколько пластинок электронных ключей.
– Спасибо, миссис.
Восьмеро мужчин и одна женщина, подхватив свои вещи, направились к лифту. Старенький лифт, не рассчитанный на такую ораву, смог вместить лишь половину. Натужно урча, он потащил первую партию людей наверх. Предупреждающим мелодичным звоном открылись входные двери отеля. Высокий, атлетически сложенный негр в ярко-красной куртке быстрым шагом вошел в вестибюль. Мельком взглянув на пришедших, он подошел к стойке:
– Еще раз здравствуйте, мэм. Можно ключ?
– Да, пожалуйста, мистер Кинг.
Получив ключ, негр приблизился к лифту. Кивнув головой, равнодушно скользнул взглядом по стоящим мужчинам, чуть больше задержался на белой девушке. Это не укрылось от Ковзана. Он улыбнулся. Негр заметил улыбку русича и, поняв ее причину, широко, открыто улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. Американцы, уловив переглядывание их подопечного с негром, тоже заулыбались. Не выдержав, прыснула и Фекла.
На втором этаже, перед тем как зайти в свой номер, черный атлет еще раз широко улыбнулся и помахал рукой Ковзану. Тот махнул рукой в ответ.
Кларк Ларионов быстро распределил людей по номерам. Фекле достался крайний номер по левому ряду. Борис Ковзан и Кларк Ларионов заняли крайний номер по правому ряду. Заходя к себе в номер, девушка на секунду остановилась и тихо шепнула на ухо стоящему рядом с ней Борису:
– Как расположишься, зайди ко мне. Надо кое о чем поговорить.
Тот молча кивнул головой.
Первым в номер зашел Ларионов. Придирчиво все осмотрев, он сел в кресло и блаженно вытянул ноги.
– Борис, я тебе должен сказать еще кое-что. – Дождавшись, пока русич сядет в рядом стоящее кресло, американец продолжил: – А именно – я отвечаю за тебя головой. Мое начальство так и сказало – головой. А я свою голову люблю, – Кларк шутливо погладил рукой себя по волосам. – Поэтому у меня к тебе очень большая просьба – без моего разрешения никуда ни шагу. Ясно?
– Ясно.
– Даже если тебя на ушко приглашает такая красивая девушка, – цэрэушник не мигая смотрел на русича.
Тот на секунду замер, обдумывая, как себя повести, затем рассмеялся:
– Ну у тебя и слух!
– Хорошо, пусть это будет слух, хотя это сверхчувствительный микрофон.
– Микрофон? Где?
Американец молча снял очки.
– Отсюда идет невидимый луч лазера, отражается от твоего колеблющегося уха или губ и возвращается обратно. Затем колебания преобразуются в текст, отображаемый на внутренней стороне очков.
– И ты с помощью их можешь только подслушивать?
– Нет. Я могу видеть в темноте, улавливать различные виды излучений, даже подслушивать незащищенный канал связи. И человека убить тоже могу, например того, кто хоть как-то будет угрожать тебе, – все так же строго, не улыбаясь, американец смотрел прямо в глаза Борису.
– Понял, – русич слегка смутился после этих слов. – Ну так я пошел? – после паузы наконец спросил он и поморщился.
Получилось, будто маленький мальчик спрашивает разрешения у родителей.
– Иди, конечно, – американец заметил недовольство русича, понял и улыбнулся.
Там же. Дом Симпсонов.
17.25 по местному времени.
– Ника, хочешь, завтра возьмем Дика и поедем куда-нибудь в парк погуляем? Тебе же завтра в школу идти не надо – компьютерный день.
– Не знаю, папа. Нам много задали на этот день. Надо все успеть сделать.
Собака, услышав, что речь идет о ней, склонив голову набок, смотрела на разговаривающих людей.
– В субботу доделаешь, что не успеешь завтра.
– Ну хорошо. Только недолго.
– Отлично! Конечно же, недолго. Мне и самому надо отдохнуть. А то в субботу ни с того ни с сего приезжает куча начальства. Придется ездить с ним, показывать. Так что мы поедем на часик-полтора, не больше. Съездим к «Пасти Дьявола», полюбуемся гейзерами. И Дик там побегает, пусть разомнется после болезни. Он же так это раньше любил! – Мужчина вопросительным взглядом посмотрел на дочь.
Та, пожав плечами, направилась к своей комнате. Открыв дверь, девочка остановилась у порога:
– Завтра после школы мы поедем гулять. – Дверь тихо закрылась, оставив по эту сторону порога вздох отца и печальный взгляд собаки.
Там же. Отель «OldFaithful»: Номер 213.
17.40 по местному времени.
– Фекла, что случилось? – выпалил взволнованно Борис, едва закрыл за собой двери в номер.
– Это я должна у тебя спросить: «Борис, что случилось?»
– А что у меня должно было случиться? Весь день я провел у тебя на глазах. И ты сама видела, что никаких ЧП не было.
– Я сама видела, как тебя что-то сильно обеспокоило, когда ты смотрел на «Пасть Дьявола».
– Ты заметила?
– Я же психолог, – девушка чуть улыбнулась.
– Да я и сам не пойму, что меня обеспокоило. Что-то пришло в голову и тут же исчезло. Так быстро, что я ничего не успел понять.
– Что-то важное?
Мужчина беспомощно развел руками.
– Тогда, может, попросим американцев пропустить тебя через «Гипнотизер»?
– А если ничего серьезного? И как я буду потом выглядеть. Сорвать всех этих людей, лететь за черт знает сколько километров к ближайшему «Гипнотизеру», а потом окажется, что все это плод моего больного воображения. Да и потом, «Гипнотизер» может ничего с меня и не вытянуть. Я же говорю, все было очень мимолетно. Я только успел почувствовать… – Борис запнулся, пытаясь лучше передать свои ощущения.
– Опасность, – подсказала Фекла. – Как будто рядом свистнула пуля.
– Точно! Что значит психолог!
– Борис, учитывая информацию, которую ты привез из черной дыры, любые перестраховки уместны. Надо просить американцев и лететь к «Гипнотизеру».
– Фекла, давай поступим так, как я решил еще у «Пасти Дьявола». Завтра мы туда еще раз слетаем. Я похожу там, посмотрю, понюхаю ароматного воздуха, может, я и сам вспомню свою мысль. Ну а если не получится, тогда остается «Гипнотизер». Хорошо?
– Хорошо, – после секунды колебаний согласилась девушка.
В номере повисла тишина. Инстинктивно ощущая притаившуюся за окнами опасность, люди, подчиняясь врожденному рефлексу, идущему еще с древнейших времен, когда человек еще был больше зверем, чем венцом природы, замерли и замолчали, чтобы максимально убрать все шумы повседневности и уловить слабый голос подсознания. Номер наполнила тихая вибрация и все возрастающий шум – в ста метрах от отеля, выбрасывая клубы пара и сотни литров горячей воды, в очередной раз проснулся Старый Верный.
