Юрий Погуляй - Мертвая пехота
Но почему? Он же наместник! Он имеет право знать, что происходит в его системе, на его планете! Церат пробовал объяснить это холодно улыбающимся лицам, но никто из них так и не нарушил приказа. «Система в карантине. Идет армейская операция, простите, но, к сожалению, мы не можем ответить вам на этот вопрос».
Малкон стоял у высокого окна и смотрел сквозь стекло на изумрудный ковер пушистых трав, залитых солнечным светом. На душе наместника было тускло. В нем неистово сражались два чувства: ненависть и отчаяние.
Все взаимосвязано и виноватые известны. Темная Глубина, ну почему так вышло? Почему он решился на эту проклятую колонизацию? Зачем он это сделал?!
Эх, если бы время можно было повернуть вспять — Церат никогда бы не выдвинул свою кандидатуру на заселение новой планеты. Колонизация? Спасибо, Стоик, не надо. Пусть кто-то другой строит новый и великий мир в одиночку. Проклятье, зачем он вызвался?! Ведь сразу было ясно, что Стоик не окажет им никакой поддержки. Что он больше увлечен наращиванием мускулов и гневными взглядами в адрес чужих систем, чем внутренними проблемами. Прежде, а Церат любил повозиться в архивах, колонизация была общим делом. Все планеты старались помочь тем, кто высаживался на новых землях. Ресурсами, техникой, деньгами. Тогда человечество действительно было единым. Тогда оно еще помнило заветы Лодена.
Сейчас все иначе. Сейчас мир изменился, и Церату стоило подумать об этом прежде, чем брать на себя этот проклятый, ненужный империи Раздор. Но кто же знал? Кто мог просто предположить, что так будет?
Ведь новая колония была на границе с Глубиной. Это же аванпост человечества! Его крепостная стена. Какая муха укусила Стоика, который выделил на охрану пределов всего лишь по одной эскадрилье «Карателей» и «Триумфаторов»?! В то время как покой Примы или Солокера, находящихся в центре известного людям мира, сторожит по два-три корпуса!
Церат ощерился от злости. Наверняка их атаковали тараканы. Это неоспоримо. Кто еще мог прийти из Глубины? Скорее всего, рухнула где-нибудь на южном полушарии принцесса инсектоидов, запущенная невидимой, скрывающейся среди звезд маткой, и начала строгать армию. И только после того как исчезла связь с системой Раздора — император зашевелился. Только после этого выделил два корпуса! А затем еще и объявил сбор наместников.
Безумный ублюдок.
Малкон отошел от окна, сцепив руки за спиной. Прошелся по просторному залу, служащему ему комнатой отдыха. Горящим взором окинул десятки картин в позолоченных рамах, дорогую лепнину на сводах, элитные ковры, застилающие мраморные плиты на полу.
Интересно, уцелел ли дядя Эраст? Немного сумасшедший родственник отстроил на Раздоре первый музей искусств. Он был так одержим этой идеей. Он столько сил и средств положил на терраформирование каменных склонов для того чтобы подготовить достойную площадку.
Сейчас Эраст, оставшийся на планете, наверняка, мертв. Также как мертвы все его братья. Их жены. Их дети. Их внуки. Темная Глубина, из рода Малконов, одного из самых многочисленных родов империи, осталась только ветка Церата, и то только потому, что месяц назад его семью пригласил Майзер Раммон. Грех было отказаться от шанса побывать на планете Чудес. На великолепном Ливне. Фиала так мечтала его увидеть.
Лучше бы он отказался. Тогда бы Церату было бы не так больно.
— Глупец, — прорычал Малкон. — Вечно думаешь только о себе. Хотел бы ты, чтобы Фиала осталась на Раздоре, а?
Его милая, нежная, добрейшая Фиала. Его единственное утешение в этом поганом мире, где он последний представитель мертвого рода, где он наместник без планеты, где он…
Громко пискнул брошенный на кровати коммуникатор, и Церат вздрогнул от этого звука. Посмотрел в ту сторону.
Время пришло?
Майзер Раммон понимал проблемы Малкона. И он, и нелюдимый Алон Гос, часто бывающий на Ливне, на правление Стоика смотрели мрачно, без энтузиазма. Но, слава Лодену, удачный брак с девчонкой Скорпов немного утихомирил Халамера. Удержал безумца от войны с соседями. Жаль только, что ума не прибавил.
Вот только теперь великолепная Диан мертва. И новый мир грозил рухнуть в любую секунду.
«Началось, Церат. Он что-то подозревает. В Калькуляцию ушел приказ арестовать Майзера» — гласило анонимное сообщение. Малкон даже сел от неожиданности. На лбу выступила испарина, и он полез за платком, читая послание и короткую судьбоносную фразу в конце: «Мы должны действовать».
Значит, время действительно пришло. Церат коснулся груди, проверяя, на месте ли Это. Сердце, на удивление, стучало так спокойно и размерено, будто он собирался отойти ко сну, а не сделать то, что должен будет сделать.
В дверь постучали. На пороге показался кто-то из шакалов Раберсов с любезной и омерзительной улыбочкой на самодовольной роже. Старые и преданные подпевалы Халамеров.
— Наместник Малкон, совет вот-вот начнется, — с почтением произнес юнец. — Мне выпала честь сопроводить вас.
Совет… Одно название, а не совет. Раммон сказался больным и не полетел на Приму лично, но пообещал присутствовать на собрании удаленно. Как и Алон Гос, который обычно вообще игнорировал советы наместников. Старик Огар мертв, и на Нуслайте кипят предвыборные волнения.
Остается сам император, жирный Шэпрос Холл, слащавоприторный Вэпс Нувал и он — Церат Малкон. Человек, потерявший все, кроме любви. Ему вдруг захотелось увидеть Фиалу, оставшуюся вместе с Майзером на Ливне. Захотелось еще раз прошептать ей на ушко какую-нибудь милую глупость.
Церат стиснул зубы и еще раз перечитал сообщение.
«Мы должны действовать».
Он поднял глаза на Раберса и кивнул:
— Я готов.
Время пришло.
Аша Реддина
Девятнадцатый день
— Я хочу, чтобы ты жила, Гиан. Но я не стану с тобой разговаривать, — безразличным тоном произнес Шорс Нутан и замолчал.
Это случилось три дня назад, сразу после того, как тактик добрался до встроенного маяка, разворотив панель управления, и разломал его несколькими ударами кулака в бронированной перчатке.
Командир дредноута «Светлый» не заметил старта спасательной капсулы. Или не захотел замечать — кто знает. Но факт остался фактом — корабль за ними не вернулся. И Аша с удивлением поняла, что свобода это, оказывается, не просто слово. Что существует такое чувство: свобода, и оно способно пробудиться даже когда твоя новая вселенная это стальная консервная банка три ярда вверх, три ярда вбок и все.
В ее новой вселенной дышалось комфортнее, чем в старой.
