Наталья Никитина - Полтора килограмма
– Боже мой, неужели я действительно показался вам таким? – сконфуженно пробормотал я.
– Но мне симпатичны самоуверенные мужчины. Расскажите немного о себе, Алекс, – девушка с
пытливым интересом в глазах устремила на меня свой взор.
– Рассказ будет на удивление коротким, – изобразил сожаление я. – Родился и вырос в России.
Четыре года назад попал в аварию, в которой потерял память. Всё это время провел в клинике, стены
которой покинул лишь на прошлой неделе. Не помню ни своего детства, ни родителей, ничего того, что
было со мной до момента катастрофы.
В глазах девушки отразилось недоверие, и она осторожно поинтересовалась:
– Значит, вы не американец? Но ваш английский безупречен!
– Все эти четыре года у меня был прекрасный логопед-реабилитолог. После черепно-мозговой
травмы мне пришлось заново учиться говорить.
– А что вы делали в Париже?
– Возвращался из России. Встречался со своей семьей в надежде всколыхнуть в памяти хоть какие-то
воспоминания. Но, увы, надежды не оправдались.
– Алекс, вы точно меня не разыгрываете? – ее губы готовы были в любую секунду рассмеяться,
признайся я в своем обмане.
– Я так похож на шутника? – ответил вопросом на вопрос.
– Не знаю. Пока вы для меня загадка! В аэропорту просто покорили уверенностью в себе. А по
дороге в ресторан были зажаты и не проронили ни слова. Трудно поверить, что там, в Париже, и здесь, в
машине, со мной общался один и тот же человек.
– Просто вы мне нравитесь, и я чертовски волнуюсь, – решил честно признаться я.
– Тогда это многое объясняет, – кокетливо ответила девушка, и на ее щеках слегка обозначился
румянец.
Официант в неизменной белой куртке принес вино и разлил по бокалам. Я произнес тост,
посвященный нашему приятному знакомству и красоте Кэрол. Начав говорить, я невольно разбудил в себе
Дэна Харта. Она слушала, смущенно опустив ресницы. Мы пригубили вино, и она отправилась на поиски
истины:
– И всё же. Я не совсем верю в вашу историю с потерей памяти. Расскажите подробности. Как всё
произошло, где это было и почему вы сейчас здесь, а не со своей семьей?
Тщательно подбирая слова, я поведал ей о клинике, в которой пришел в сознание, о татуировке, с
помощью которой удалось идентифицировать личность. Кэрол слушала, и в ее глазах одно чувство сменяло
другое. От недоверия она перешла к сочувствию, затем к восхищению, позже, когда я описывал встречу с
семьей, глаза ее утопали в сострадании. И, наконец, она торжественно произнесла:
– Алекс, я журналистка! Позвольте мне снять фильм о вашей непростой судьбе! Или хотя бы сюжет!
Завтра же переговорю с шефом! Это такой интересный материал! Простая татуировка стала главным звеном
в таком трудном поиске!
Девушка была настолько охвачена своей идеей снять фильм, что, к счастью, не заметила страха и
смятения в моих глазах. Меня такой поворот событий никак не прельщал. Я лихорадочно искал причину
отказаться от предложения.
– Только не это! Я ужасно зажат в присутствии камеры. Впадаю в ступор, забываю текст. В общем, нет
и еще раз нет.
– Жаль, – грустно отозвалась Кэрол.
– А теперь ваша очередь рассказывать о себе!
И Кэрол поведала уже знакомую мне историю ее переезда из Польши в Америку. При этом она
опустила подробности несчастной любви, а сразу перешла к описанию своей профессиональной
деятельности:
– Сейчас я работаю над фильмом о биологическом различии между мужчинами и женщинами.
– Очень интересная тема. О физиологических отличиях я знаю всё, ну, или почти всё. А вот о
108
биологических! Можете в двух словах рассказать об основных?
– У мужчин колоссальная скорость обмена веществ. Только появившись на свет, они начинают
фактически сгорать. А еще тестостерон блокирует боль. Мужчины не чувствуют многих болезней. И когда
женщина уже бежит к врачу, мужчины даже не подозревают, что им плохо. Кроме того, у мужчин меньше
связей между той частью мозга, которая испытывает эмоции, и той, которая отвечает за речь. Они с трудом
проявляют свои чувства. А невысказанная боль и переживания – это всегда причина смертельных недугов.
Так что вам не позавидуешь, – резюмировала свои доводы Кэрол.
Я отметил, что она ведет сейчас себя более расслабленно и даже несколько иронично по отношению
ко мне, нежели тогда, с Хартом. Общаясь с миллиардером, она старалась быть более утонченной и по-
светски зажатой в выражении своих эмоций. А вот мне точно не помешало бы расслабиться. Я ощущал себя
встревоженным и неловким, ронял еду с вилки и даже пару раз рассмеялся невпопад.
– Женщины и мужчины во всем разные, – продолжала девушка. Было заметно, что тема ей крайне
интересна. – Мужской мозг не испытывает гормональных скачков: у мужчин тестостерон вырабатывается
одинаково, начиная с периода полового созревания. Поэтому мозг не зависит от гормональных всплесков.
Мозг мужчины анализирует действительность, принимает решения, совершает открытия. У женщин иначе.
Во-первых, женских половых гормонов много, и все они по-разному действуют. Две недели вырабатывается
эстроген, и женщина чувствует себя красивой, успешной, глаза горят! Затем начинает вырабатываться
прогестерон. И следующие две недели сопровождаются депрессией и упадком сил. Мозг женщины —
игрушка в руках женских половых гормонов! Поэтому женщины, если становятся великими, то после сорока
пяти лет, когда гормональный фон резко снижается. И еще мужчины анализируют только слова, а женщины
слышат интонацию, мелодию речи, которая зачастую более полно передает информацию. Природа
наделила нас таким качеством, потому что необходимо общаться с маленькими детьми, которые не умеют
разговаривать.
– Обязательно посмотрю ваш фильм! Вы прекрасный рассказчик! – похвалил я.
– Меня этому учили шесть лет в университете.
– Вы наверняка были отличницей.
– Естественно, – без ложной скромности ответила девушка. – Моя дипломная работа об эпохе
декаданса была признана лучшей на курсе!
– Что же подтолкнуло вас выбрать именно эту тему?
– Захотелось показать прелесть прожигания жизни. Когда никто не думал о завтрашнем дне,
мужчины закатывали невероятные вечеринки, разъезжали на шикарных автомобилях, дамы утопали в
россыпях бриллиантов, шелках и мехах. Конечно, веселье не могло продолжаться вечно, но даже сегодня,
оглядываясь на сто лет назад, на время декаданса и гедонизма, кажется, что иногда можно позволить себе
чуть больше, чем принято.
– Я бы не стал окутывать данное явление романтическим флером. Декаданс по сути своей – это
