Кэза Кингсли - Эрек Рекс. Книга 2. Чудовища Иноземья
Проваливаясь в забытье, он услышал злорадный хохот.
Эрек дрожал. Он до костей промеру скорчившись под кустом на холодной земле. Отец нашел его и теперь выслушивал гневные упреки от своего повелителя.
Сон потускнел и почти угас. Эрек знал, что это не его отец, не его сон и не его память, а чужое прошлое, память о котором подсадил ему в голову Воротила Воспоминаний. Однако человек казался смутно знакомым. А его повелитель и того больше. Этот голос… Совсем как у…
– Потерпите, они вот-вот придут в себя… – произнес Баскания.
Повелителем никудышного отца из кошмара Эрека был Баскания! Эрек покрылся мурашками. Он открыл глаза и понял, что заснул сидя, уронив голову набок. Попытался шевельнуться и не смог – его крепко связали.
Резь в глазах прошла. Напротив, у вбитых в землю кольев, Эрек увидел Бетани и Джема, связанных волшебной веревкой – такой же, какой Эрека связали во время коронации. Такой же, какая стягивала ему руки и сейчас.
– Эрек! – прошептала Бетани. – Ты проснулся! Баскания и братья Штейн прятались в засаде и напали на нас, как только ты ушел в Запределье.
Баскания подошел к Эреку и подбоченился. На лице у него горело семь глаз – не так много, как в прошлый раз, даже для рта и носа место осталось. ЕГО плащ из тонкой черной материи в тонкую полоску выглядел как нечто среднее между мантией волшебника и деловым костюмом. За спиной у него стояли Балор и Деймон и еще какой-то странный мальчик с головой, поросшей белой овечьей шерстью – шерстка кудрявилась даже на загривке. Большие уши торчали в стороны, как у барашка, зато глаза имели тот же сине-стальной цвет, что и у Балора с Деймоном. При виде Эрека из горла странного мальчика вырвалось блеяние, и он смущенно зажал себе рот.
– Нечего пялиться на Доллика, – сказал Эреку Баскания. – Это невежливо. Проснулся, значит, будущий король? Ты так старался вырвать трон у милых братьев Штейн… Что ж, всему приходит конец. Теперь ни ты, ни твои дружки больше не будут коптить небо Алипиума. Балор и Деймон пройдут испытания вместе с Грантом Гоннором. Потом Грант, к сожалению, внезапно заболеет и умрет, а его королевство перейдет к Доллику. Скипетры ребятки отдадут мне для сохранности и станут править миром под моим чутким руководством. – Тут Баскания оскалился. – Все это начнется прямо сейчас. Думал перехитрить меня, мальчишка? Со мной шутки плохи! Я собирался прикончить тебя в Лерне, когда народ этого требовал, – не вышло! Я хотел убить драконью мелюзгу и забрать глаза сразу после расправы над чудовищами, а ты помешал мне. Ну ничего, сейчас я все сделаю, как задумал! А потом отправлюсь туда, где мне откроется секрет полной неуязвимости. В моем распоряжении будут не только глаза драконов, но и величайший секрет этого мира – ключ к Предельной магии!
Он вытащил из кармана пучок листьев.
– Ползучий альбатрос. Он откроет мне тайну – сегодня же! – Баскания расхохотался. – Жаль, что ты не увидишь моего триумфа. Но ты умрешь, зная, что очень скоро я буду всемогущ.
Один из драконят фыркнул.
– Эй! Они просыпаются! – крикнул Балор.
Детеныши заворочались, не открывая глаз.
– Вот и славно, – сказал Баскания. – Через несколько минут они полностью придут в себя и глаза будут готовы к изъятию. Вот тогда и убьем зверушек!
Деймон запрыгал.
– Ура, ура, убьем, убьем! Можно, я первый?
Доллик стукнул Деймона по голове кулаком, очень похожим на копыто.
– Я первый! Вечно вам достается все веселье! А я? Почему вы не берете меня с собой на испытания?
– Потому что ты похож на барана, тупица, – огрызнулся Балор. – Думаешь, жители Алипиума захотят видеть тебя королем? Дождись, пока у них не будет выбора, тогда и расквитаешься за все.
– Всему свое время, ребятки! – Баскания злорадствовал. – Сейчас надо решить, с кого начнем – с драконов или с мерзких людишек?
Эрек в отчаянии закрыл глаза. Он опоздал! Старался спасти малышей, но не смог! Теперь детеныши погибнут – и он вместе с ними. Самое ужасное, что он втянул в это Бетани и Джема! Баскания присвоит себе всю силу драконят, завладеет секретом Предельной магии и уничтожит мир. Эрек всех подвел, особенно Акдагаза. Если бы великий дракон был сейчас рядом! Уж он бы все исправил…
У Эрека перехватило дыхание. Акдагаз! Ну конечно! Наверняка есть еще выход. Только бы сработало…
Балор расхаживал перед пленниками и размышлял вслух:
– Сначала надо убить нескольких драконов. Потом слугу. Потом еще драконов. Потом девчонку – пусть Эрек смотрит, как она умирает. А его мы убьем последним. – Сказав это, Балор радостно ухмыльнулся.
«Думай! Как объяснял Акдагаз? Любовь. Точно! Любовь…»
Эрек зажмурился. Непросто было думать о любви, когда вокруг бурлила ненависть. Но Эрек знал, что должен извлечь всю любовь из самых глубин своего сердца – как в тот раз, когда он открывал дыру в Субстанции.
Перед глазами возник образ Акдагаза – сверкающая чешуя, черные крылья, рассекающие ветер, струи огня, повергающие в страх врагов. Потом Эрек увидел маму и всю семью. Дэнни и Сэмми уже дома. Тревор, Нэлл, Зои…
Бетани.
Эрек вспомнил о том, какой она верный друг и как им хорошо вместе.
Мерзкий хохот Баскании не давал сосредоточиться и вместо любви воспламенял в душе ненависть.
Любовь.
Эрек знал, что она прячется в сердце. Она сильнее гнева, сильнее ненависти. Он тянулся к ней изо всех сил. Почему же ничего не получается?
– Пора начинать! Пора! Пора! – Деймон подскакивал в радостном предвкушении. – Вот этот готов!
Действительно, один из малышей проснулся, а остальные сонно ворочались, негромко урча.
– Я первый!
Схватив детеныша за голову, Деймон занес над ним кинжал с красной рукоятью.
– Нет, я! – завопил Доллик и попытался отобрать дракончика.
Басканию это зрелище весьма забавляло.
Эрек слышал в сердце голос Акдагаза.
Любовь.
Доллик вырвал у Деймона кинжал и вонзил его в драконенка. Малыш взвизгнул и захрипел, вытаращив глаза от ужаса. Доллик выдернул лезвие, и на траву полилась лиловая кровь. Дракончик рухнул на землю. Эрек поймал его взгляд, а потом детеныш в последний раз пискнул и затих.
Бетани заплакала. Эрек не отрываясь глядел на бесформенный комок, только что бывший живым существом. Детеныш как две капли воды походил на Акдагаза…
Сердце Эрека открылось. Гнев и ненависть смыли затопившие душу горе и любовь к бедному малышу, к Акдагазу, ко всему миру.
