Сборник - Фантастика, 2006 год. Выпуск 2
Выпили. Закурили. Настя молчала, и Кузьмин забыл о ее присутствии. Николай изложил дело. Он готов платить за все, с тем, чтобы Кузьмин поставил производство имморталина на поток. В задачу изобретателя входило только изготовление препарата, остальное - поиск исходного материала, сбыт, юридические тонкости - брал на себя Николай.
– Не хочу, - просто сказал Кузьмин.
Он не стал объяснять, насколько мерзкой кажется ему затея. Не стал говорить, что не хочет принимать на себя кровь сотен людей. И так понятно. Как понятно и то, что Николай его уломает. Просто интересно стало, сколько этот живодер готов заплатить. А заплатить придется очень, очень много - чтобы Кузьмину не хотелось его убить.
Николай помолчал. Налил еще. Кузьмин опять с ним выпил.
– Твоя жена по тебе скучает, - негромко произнес Николай.
Кузьмин протрезвел. Почему-то именно этот, самый простой способ шантажа ему и в голову не приходил.
– У нее… у нее этот… как его… короче, есть кто-то… - бормотал он. Замолчал, поняв, что уже выдал себя с головой. Дернул воротник рубашки, будто ему стало душно. Дурацкий жест.
– Она его бросила, - улыбался Николай. - Красивая женщина. Судьба у нее непростая, жизнь с ней неласкова - а красоту и чуткон сердце твоя жена сохранила. И тебя она по-прежнему любит.
Хуже всего, что и Кузьмин ее любил. У него были женщины после развода. Только чего-то не хватало. А в последние дни, когда пил, былая любовь напоминала о себе острой болью.
– Ты что, говорил с ней?
– Да, - согласился Николай. - Сам. Я не мог поручить столь деликатное дело секретарю. С дочерью твоей познакомился. Она забавная, как все ее ровесницы. Еще не женщина, уже не ребенок. Прелесть, какая сообразительная. Ей теперь только образование приличное необходимо. И лучше бы ей учиться не у нас, а за границей, потому что дипломы, выданные нашими вузами, не во всех странах признаются. А еще лучше для твоей дочери было бы и школьное образование за границей закончить, чтобы не общаться здесь с людьми, мало достойными доверия.
Кузьмин помрачнел и нахмурился.
– Я имею в виду родителей ее друзей и одноклассников, - признал Николай. - Ужасные люди. А соседи? Соседи по дому, в котором живет твоя дочь, еще хуже. Алкоголики и наркоманы. Я бы не хотел, чтобы мой беззащитный ребенок рос в подобном окружении. Страшно подумать, что какой-нибудь негодяй с наклонностями педофила…
– Хватит! - крикнул Кузьмин. - Ты, мразь, угрожаешь мне жизнью моей дочери…
– Я? - удивился Николай. - Толя, это не я угрожаю, а жизнь. Ты почитай газеты, посмотри телевизор. Я же говорю о том и исключительно о том, что в твоей власти было бы уберечь своих женщин от возможных неприятностей. Ты мог бы купить им те условия, которых твои женщины - твои милые и красивые, твои любимые женщины - действительно достойны. Разве ты никогда не думал, что твоя жена, не говоря уже о дочери, заслуживает лучшего к себе отношения, чем то, которое ты можешь дать ей сейчас?
– Тварь.
– Нет. Я не тварь. Разве только в библейском смысле. Я понимаю, Толя, ты уязвлен. Мне тоже было бы неприятно слышать правду о себе. О том, что я не всемогущ и не могу обеспечить приятную жизнь даже тем, кого люблю больше всего. Но ведь положение легко исправить, не так ли? И не только исправить. Ты ведь можешь дать жене больше, чем благополучие. - Николай понизил голос. - Спроси у нее, хочет ли она жить молодой и красивой? Всегда?
Кузьмин зло расхохотался:
– Ты думаешь, я стану ей колоть имморталин?
– Почему нет?
– Потому что я не хочу ее изувечить. Потому что я не хочу, чтобы она превратилась в такое же дерьмо, как эта, - Кузьмин ткнул пальцем за спину, где сидела неподвижная Настя.
Николай помолчал, опустив глаза. Потом усмехнулся:
– Никогда не думал, что придется объяснять изобретателю, в чем суть его открытия. Толя, ты сам говорил Насте, что неприятная метаморфоза, едва не погубившая ее, всего лишь побочный эффект. Нормальные же люди получают обычное омоложение и увеличения срока жизни. Кстати, насколько значительно это увеличение?
– Не знаю. Только приблизительно, - проворчал Кузьмин. Увы, Николай был прав: обычному человеку имморталин лишь восстанавливал здоровье и продлевал молодость. И его жена наверняка не отказалась бы. А сам Кузьмин? Отказался бы он видеть рядом с собой всегда юную девушку? Вместо медленно умирающей? - Лет на пятьдесят, наверное. Крысы жили в три раза дольше, собаки - в два. Да, человек лет пятьдесят лишних получит, вряд ли больше.
– То есть, это не бессмертие?
– На данном этапе - нет.
– А как обстоят дела с репродуктивной функцией?
Кузьмину захотелось дать ему в лоб - за умный вид.
– Понятия не имею. Крысы плодились. У собак два помета щенков было, нормальные. А про людей - это ты Витька спроси, потому что у этой суки, по-моему, отшибло все.
– Пятьдесят лет - немного, конечно. Почти смехотворно на фоне исторического процесса. Но даже эти полвека, прожитых активно, могут изменить историю. - Николай прервался, пополнив стаканы. - Мне сорок пять. Моей жене - двадцать два. Сыну - год. И я не знаю, кем он вырастет. Он может перенять мое дело и продолжить его. А может угробить труд всей моей жизни. Я предпочел бы жить подольше, чтобы иметь возможность для маневра. Наша - я имею в виду всех бизнесменов, особенно в этой стране - беда в том, что природа отвела нам слишком мало времени. Наша жизнь слишком коротка, чтобы успеть что-то сделать. Мы стараемся успеть сегодня, потому что завтрашнего дня может не быть. И ни у кого из нас нет уверенности, что наши усилия не напрасны. Если бы у нас была гарантия, что мы проживем не двадцать лет, а сто двадцать, мы бы совершенно иначе относились и к себе, и к людям, и к стране. И к планете. Многие человеческие ошибки объясняются тем, что люди знают, как мало им отпущено. На наш век хватит, после нас хоть потоп. Вот будет ли так, если люди поймут: век окажется длинным?
– Особенно пригодится длинный век, если его обладателя упекут в тюрьму пожизненно, - хохотнул Кузьмин.
– Воровать не надо, тогда и не упекут, - назидательно ответил Николай. - И это понимание ляжет в основу будущей морали.
– Вот, значит, как… О стране печешься?
– Не самый плохой интерес. Хочу войти в историю как благодетель человечества.
Он не договаривал. И Кузьмин знал, что именно осталось несказанным. Телепатия к этому не имела никакого отношения. Обыкновенная тревожность похмельного человека, и без того излишне мнительного. Тревожность, заставляющая его замечать и сопоставлять малейшие детальки, складывая из них целую картину.
Не зря Настя выбрала именно Николая. Наверняка он «одной крови» с ней. И мечтает, что это обычным людям имморталин всего лишь немного продлевает жизнь. А их, избранных, он сделает бессмертными.
