Александр Казанцев - Модель грядущего (Купол надежды - 2)
Аэлите хотелось помочь ему, подсказать.
- И вам понадобятся помощники. И даже такие, как я. Впрочем, какая же я помощница?
- К сожалению, речь идет о другой помощи. В моем выступлении в Организации Объединенных Наций от имени советских ученых вы не поможете.
- О той идее, которая зарождалась в Западной Германии, в госпитале?
- Да. В особой палате, при вас. Мы мечтали предложить ООН создать Город-лабораторию, как бы перенесенный из будущего.
- Какой замечательный город! Как бы мне хотелось попасть в него!
- Если наш проект пройдет, если ООН выделит необходимые средства и укажет место создания города, мне придется пробыть там, по крайней мере, несколько лет.
- Несколько лет? - ужаснулась Аэлита, останавливаясь, словно наткнулась на дерево.
- Потому-то я и обращаюсь к вам с просьбой.
- Поехать с вами?
- Увы, совсем наоборот. Я знаю, что хозяйка квартиры, в которой вы живете, возвращается с Севера.
- Да. Возвращается.
- А как думаете жить в дальнейшем? Вернее, где?
- В институте предложили вступить в стройкооператив.
- И деньги есть для внесения пая?
- Я не решалась рассказать, Николай Алексеевич. Юрий Сергеевич во время своего последнего посещения, оказывается, оставил на кухне конверт со слезным письмом и моими деньгами, которые я швырнула ему в лицо за Бемса.
- Чем же вызван такой поступок?
- Видимо, даже в таком человеке есть доброе начало. Честное слово! Я всегда считала Мелхова безукоризненно честным. Правда, честность могла диктоваться расчетом. Ему хотелось восстановить наши отношения. Но это невозможно.
- Невозможно?
- Я люблю другого человека.
Еще одно слово - и Аэлита назвала бы, кого любит, но вековое представление женщины, что о любви первым говорит мужчина, удержало ее.
Николай Алексеевич все прекрасно понял и тем решительнее продолжил свою мысль:
- Я не знаю, когда вы можете въехать в свою кооперативную квартиру... но совсем не поэтому я хотел просить вас об одолжении.
- Николай Алексеевич, я на все готова. Кооперативную квартиру временно можно и не заселять. Право!
- Почти угадали мою просьбу.
- Почти?
- В том смысле, что на время моего отсутствия вы с Алешей и Бемсом, конечно, могли бы пожить в моей пустой многокомнатной квартире. Словом, постережете ее.
- На время многолетнего отсутствия?
- Да, речь идет о длительном времени.
Аэлита сразу сникла.
- Могу я рассчитывать? - спросил Николай Алексеевич, голос его перехватило от волнения, он боялся, что схватит сейчас Аэлиту в объятия и забудет о своем решении уехать от нее навсегда в надежде, что она устроит свою жизнь. Ведь, любя ее, он желал счастья любимой.
- Я бы сделала все, чего бы вы ни пожелали, - прошептала Аэлита. Честное слово!..
Они пошли вдоль поля. И оба молчали, хотя мысли каждого были обращены к другому.
На даче ждала дочь Николая Алексеевича Софья Николаевна. Спартак и Тамара уже сидели за чайным столом и светились таким внутренним светом, что электричество казалось излишним.
Софья Николаевна, дородная русская красавица с таким же иконописным лицом, как у отца, очень страдала оттого, что один глаз у нее был больше другого. Умелой косметикой она скрашивала свой недостаток, но у нее выработалась привычка садиться к собеседнику в профиль. У незнакомых создавалось несколько неприятное впечатление, будто она избегает смотреть в глаза, но непринужденная сердечность сглаживала все.
- Ну вот и папа! - обрадовалась Софья Николаевна. - А ваш брат, Аэлита, прекрасно разбирается в театре - так разделал нашу последнюю постановку, что я предложила ему перейти к нам режиссером.
- Только на тракторе, - рассмеялся Спартак.
- Этюд Тамары чудесен. Хочется вызвать пожарных, - продолжала Софья Николаевна. - Откройте секрет, как удалось его выпросить?
- Все дело в законе ее предков, - отшучивался Анисимов. - Понравилось забирай. Я бы очень хотел, чтобы Тамаре у нас что-нибудь понравилось.
- А мне у вас все нравится, - смеясь, ответила Тамара. - Так что придется подарить мне вас со всем окружением.
- Считайте, княжна, себя обладательницей нашего замка вместе с обитателями, - и Николай Алексеевич сделал широкий жест рукой.
- Если мне дается право выбора, я возьму себе только одного.
- Неужели меня? - рассмеялся Анисимов.
- Нет, другого, - тоже смеясь, ответила Тамара, сияющими глазами смотря на Спартака, а тот не знал, куда деваться от смущения.
- Друзья мои, - сказал Анисимов, - я только что объявил Аэлите о своем отъезде на долгий срок за рубеж. Сонечка, Аэлита согласилась избавить тебя от хлопот по присмотру за моей квартирой. Они с сынишкой поживут там, пока не достроят кооперативный дом. Оптимальное решение!
Спартак смотрел на Аэлиту и понимал, что в ней творится, какой несчастной чувствует себя сестра. И стыдился собственного счастья. Встретился взглядом с Тамарой, и оба опустили глаза.
Но в чем они были виноваты? И перед кем?
Софья Николаевна тоже все прекрасно поняла, но не показала виду, переведя разговор на веселую болтовню и усадив отца с Аэлитой за чайный стол.
- А какое у меня варенье! - воскликнула она.
- Нет ягоды вкусней малины, нет картошечки вкусней печененькой, голосом деда Тараса сказал Анисимов и рассмеялся.
Глава восьмая
ТРИБУНА МИРА
Николай Алексеевич не раз бывал в Америке, но так получилось, что на корабле подплывал к Нью-Йорку впервые. Анисимов уступил настоятельной просьбе Аэлиты, согласившейся остаться в его квартире при условии, что он отправится на Ассамблею ООН не на воздушном лайнере, а морским путем. И Николай Алексеевич, уже нанеся Аэлите тяжелую рану своим молчанием о главном, решил уступить хоть в малом. К тому же морская прогулка сулила ему хороший отдых. На самом же деле не просто уступил, а как бы показал, что Аэлита имеет какие-то права на него. Вот этого в сложившихся условиях делать не следовало.
Николай Алексеевич поднялся ранним утром на палубу, чтобы полюбоваться рассветом в Атлантическом океане.
Облака уже полыхали в высоте, а из-за горизонта веером потянулись лучи, похожие на прожекторы. Это чем-то напоминало детский рисунок. Ведь дети иначе не представляют себе солнца. Анисимов удивился, что за всю свою долгую жизнь ни разу не видел такого зрелища.
Лайнер приближался к Американскому континенту, и Анисимов перешел на носовую палубу.
Западная часть горизонта в отличие от восточной, где всходило солнце, оставалась чистой.
И вот как бы прямо из воды стали вырастать башни... Казалось, сказочный город погибшей Атлантиды в силу тектонического каприза вновь поднимается со дна морского. Правда, башни выглядели много внушительнее тех дворцов и храмов, которые описывал древнегреческий философ Платон.
