Вячеслав Морочко - Там, где вечно дремлет тайна
Мы падали прямо на бетонную площадку. Я видел, что зеленое ожерелье шахты осталось в стороне.
А мы падали! Падали! Вдруг я заметил, что руки Старика на миг выжидающе замерли, а в следующую секунду он уже быстрым движением выключил еще один из посадочных двигателей. Я закрыл глаза. И тут произошло невероятное: либо у Старика имеется договор с сатаной, либо он сам дьявол. Понимаешь, мне показалось, что он специально подстерегал это мгновенье: неожиданно вздрогнув, лайнер резко накренился, и свершилось чудо: сделав в воздухе реверанс, корабль достал кормою раструб шахты. Все произошло за какие-то доли секунды: Старик переключил двигатели, и лайнер, закачавшись над краем провала, выпрямился. Нас потянуло вниз, в ствол шахты. Горючее как раз кончалось, поэтому скорость падения была очень велика, но мы теперь находились в шахте и знали: здесь уже ничего плохого с нами случиться не может. Вот так мы сели, Чингиз.
Как только штурман умолк, они оба услышали какие-то странные звуки. Казалось, что в глубине отсека кто-то сердито фырчал, тарахтел и поскрипывал. Лицо штурмана вытянулось от изумления: там, в серебристом овале лунного света, происходило настоящее сражение. Позеленевший от ярости астрид пытался оплести чувствилищами своего нервно подпрыгивающего и крутившегося волчком противника. "Да ведь это же мое кресло! - догадался борттехник. - Наконец-то эти двое нашли друг друга!"
- Как тебе нравится мой зверинец? - спросил он штурмана.
Только теперь окончательно Чингиз поверил в свое спасение. Сейчас лишь одна мысль не давала ему покоя, мешала радоваться возвращению к жизни. Его опять мучил все тот же проклятый вопрос: "Кто же этот Старик?" Последнее предположение, что бритоголовый - пилот с погибшего лайнера "Гром", казалось ему теперь детским лепетом. Во-первых, об этом наверняка знали бы все на корабле. Но главное: разве кто-нибудь из землян мог совершить то, что удалось человеку со шрамом? "Полно, да человек ли он, в самом деле", подумал Чингиз, поймав себя на том, что мысленно повторил сомнение, только что промелькнувшее в рассказе штурмана. Как-то сами собой вспомнились таинственные слухи, которым он никогда раньше не придавал значения. Теперь, после всего, что произошло, Чингиз мог уже допустить любое, самое фантастическое предположение: "А что, если этот необыкновенный старик и есть один из тех пришельцев, о которых так много говорят, - думал борттехник. - Что, если бритоголовый и в самом деле разведчик, проникший в обжитую зону из еще не обследованных районов Галактики, - гуманоид, усвоивший земной язык? А шрам на его лице - всего лишь искусная маскировка!"
- Я совсем забыл сказать, - нарушил молчание штурман. - Старик хотел тебя видеть.
- Меня?! - удивился Чингиз. - Зачем я ему понадобился?
- Не знаю, - ответил штурман. - После приземления ему вдруг стало плохо - что-то с сердцем. Я вызвал врача. Теперь Старик в лазарете, и ему вроде бы лучше. Сходи к нему. Он ждет!
При появлении Чингиза в лазарете на изуродованном лице больного промелькнуло что-то похожее на улыбку. Но, возможно, это была просто гримаса боли.
Некоторое время они оба молчали, и борттехник поймал себя на том, что не в силах оторвать взгляда от лица, обезображенного страшным шрамом. Словно прочтя его мысли. Старик тихо сказал:
- Это украшение - подарочек от гребнезубого щерца. Я встретил его на Коралловом Клыке... Очень милое создание... Просто мы не сошлись характерами, это бывает. У нас такие передряги в порядке вещей...
"Он сказал "у нас"! Так я и думал, это не землянин! Сейчас он проговорится..." - Сердце Чингиза торжествующе забилось.
- То, что вы совершили, настоящее чудо! - неожиданно выпалил он, и ему самому стало противно от этих умильных слов: но он должен был заставить бритоголового разговориться.
- Какое там чудо, - ответил Старик, - обыкновенная работа.
Но Чингиз не мог больше продолжать игру:
- Все так отвечают, когда их благодарят или хвалят. Для этого существует стандартная формула скромности под шифром из первых букв ЛНМПТ, что означает - любой на моем месте поступил бы так же. Конечно, откуда же вам это знать!
- Ну и злой же ты, - улыбнулся бритоголовый. - Впрочем, это хорошо... Плохо то, что вы здесь, на Земле, как мне кажется, утратили вкус к решительным действиям...
- Так я и знал! - вырвалось у Чингиза. - Вы победили благодаря каким-то своим особым качествам! Все правильно, вы даже не похожи на человека Земли!
- Зато вы все очень похожи друг на друга, - проворчал Старик, дотронувшись пальцами до шрама.
- Простите, я совсем не имел в виду внешнее сходство, - смутился Чингиз.
- И я тоже, - сказал бритоголовый, - но от этого нам не легче. За кого, собственно, ты меня принимаешь? - Этот вопрос сбил Чингиза с толку.
- Не знаю, - ответил он. - Просто вы чем-то от нас отличаетесь. Я это чувствую, потому что все люди должны быть одинаковыми...
- Такими же одинаковыми, как астриды? - спросил бритоголовый и, сморщась, прижал руку к сердцу.
- Нет, вы не поняли, - оправдывался Чингиз. - Я только хотел сказать, что лучшее качество человека - это его простота. Да, да, простота! А вы для меня совсем непонятны!
- Жаль, меньше всего хотелось мне быть непонятным, - вздохнул Старик и, немного помолчав, добавил: - Но и слыть простаком тоже не желаю - уж больно это подозрительное дело. Простой человек может оказаться и простофилей, и бесцеремонным нахалом, и даже воинствующим, скорым на расправу невежей!
Кровь бросилась в лицо Чингизу. Он ощутил какую-то неведомую опасность, направленную только против него одного, которая исходила от этого беспомощно распростертого в кресле человека. В тембре его голоса, в строе речи, в интонациях заключалось что-то бесконечно волнующее. Охваченный смятением, уже почти механически, борттехник спросил:
- А какими, по-вашему, должны быть люди?
- По-нашему? - В глазах бритоголового вспыхнули лукавые искорки. Трудно сказать. Я думаю, прежде всего человек должен быть неповторим...
- Как это неповторим?
- Очевидно, каждый по-своему, - ответил Старик. - Ну, возможно, так же, как неповторимы вот эти стихи...
И, прикрыв ладонью глаза, он негромко продекламировал:
Там, где вечно дремлет тайна,
Есть нездешние поля.
Только гость я, гость случайный
На горах твоих, Земля.
"Отец!" - хотел крикнуть Чингиз, но не услышал своего голоса.
