Виталий Владимиров - Письмо из-за гроба
Так, о чем это я?.. О душе... Нежная субстанция, не приспособленная, как проволочка, для многократных перегибов, или как вода, для заморозки и оттаивания. У нее своя защита, она как бы равнодушна, пока не любишь, но как распустится аленький цветочек - обнажена душа и легко ранима. Вот и сгорел я до пепла погребальной урны в воспаленном жаре отчаяния от потери любимой... А тебе тепло было у этого костра, не помнишь?.. Ты зябко куталась в платок, несмотря на лето, а заседание инквизиции вела Полина. В ее глазах светилась мстительная радость - не она одна, даже мама... Ну, что влип, голубчик? Уж нам-то все доподлинно известно, что Нюрка Федорова... И тогда пронзила меня боль более сильная, чем та, что убила меня. Не знаю, как тебе, а мне было худо. Совсем растерялся, не знал, что говорить, в чем оправдываться, какой тут смысл в отрицании - что не было у меня объятий и поцелуев с другой женщиной, что даже не касался я ее... Ты молчала, щурила глаза, оглаживала юбку на коленях... Я зачем-то стал звонить Анюте Федоровой - пусть подтвердит мое алиби, хотя ее показания были бы свидетельством стороны заинтересованной...
Кто задумался о последствиях, никогда не решится. А ты задумалась. К тому же впереди маячил твой юбилей и места на нем мне уже не предвиделось. Так я и ушел. Нет, пока не из жизни, а только из твоей жизни, но оказалось, что все взаимосвязано - нет тебя и мне не жить. Помню, как-то исчезла ты в командировку, а я ходил по твоему пустому дому. И гардероб твоими пустыми вещами полон. И ванна сумрачно пуста, и кухня остыло пуста, и постель пуста. Обувь твоя без ног, а перчатки - без рук. Нет тебя. Ощущение пустоты. Даже не так. Нет ощущений - одна пустота. Такая же как здесь. Думаешь, я здесь несчастлив? Нет, пусто мне. Этого не терпит природа моя. Живая. И когда был жив - пустота была не от жизни, от смерти. Пустота постепенно лишала смысла мою жизнь еще два года. Последние семьсот дней или около этого. Я звонил или ждал звонка, я так ждал наших редких встреч, а когда это случалось, ты досыта насыщалась моими молчаливыми отчаянно страстными ласками до полного умиротворения и равнодушия. Жаждущий - раб источника, алчущий - раб денег, влюбленный - раб своей любви, пес - раб хозяина... Похоронив любимого пса, хозяин горюет по рабу, который был предан только ему. Горюешь ли ты по мне, госпожа моя?..
Последние два года у меня не жизнь была - переход. Что значит жив? Когда смутно надеешься, что есть не мерянный пока запас времени. И уже не жив, когда осознал, что иссяк, исчерпан источник, видно дно, с каждым днем все тоньше руки, провалились щеки и из зеркала смотрят на тебя твои большие глаза и такая в них тоска... Ее черные глаза глянули на меня по-кошачьи еще в тот сладкий миг, когда раскрылось сердце мое и полюбил я тебя.
Доживал и писал это письмо. Я всегда хотел рассказать тебе ВСЕ. Я и рассказывал, да, похоже что ты не слушала меня, а меня к себе примеряла, как платье - гожусь ли для ежедневности и для праздников, как предмет интерьера - впишусь ли в твой дом, как спутника - подхожу ли по облику и содержанию. За лесом этих проблем ты не увидела замка любви, где всегда тепло тебе было бы... Это ты сказала мне: "Судьба - капризная девка с косой, что растет из лба и шанс поймать ее дается раз в жизни, а уж вцепился - держись". И посмотрела на меня испытующе - я-то свой шанс не упустила, а ты лови его сам, без меня. Сможешь ли? Время помутилось кривым затмением твоего разума, когда ты приняла мои дневники за мою личность. Теперь, когда крест стоит на моей могиле, все эти тетрадки и записные книжки уже никто никогда не прочтет - я их сжег, как Гоголь второй том "Мертвых душ" и теперь никто уже не подумает обо мне так, как ты. А когда мы расстались, время мое сломалось, часы моей судьбы захрипели и встали. Это раньше наш день был для труда, ночь - для любви, на машинах, в самолетах, на пароходах все вершилось без переходов - целую вечность. Как же мала для любви времени бесконечность! Впрочем, дело не в сгоревших бумажках, сам написал - сам порвал... Может ли понять человек человека? Мужчина - женщину? Молодой - старого? Только, если любит...
У каждого свой "скелет" в шкафу. Этот шкаф - память, на полках которой хранится все, что я хочу рассказать тебе... А что творится в твоем шкафу? Замечено, что у долгожителей прекрасная память, они помнят почти все. А меня ты помнишь?.. Значит, будешь долго жить.
И сейчас всем последним письмом говорю тебе - ведаю - про первое желание и последний страх, про восторг встречи и томительность разлуки, про ослепительную страсть и вершины умиротворения, про зарю надежды и пропасть отчаяния... рассказать... показать... доказать ... убедить... В чем? Только в одном - я люблю тебя, а когда любишь - мало признаться, требуется равноценный ответ, твой ответ, твоя ласка, твой рассказ про... Не удалось при жизни, вдруг удастся теперь? Я пойму, я услышу... Всегда был озарено уверен, что мы и есть первоистина, чистая правда в ее единственном экземпляре, иной и быть не может, настолько едины мы в моей душе...
И я и ты были иными до нашей встречи. Меняется ли человек на протяжении своей жизни или как была заложена комбинация хромосом он остается уникальным, но одним и тем же? Или любовь, болезнь - как будто это не одно и то же! - смерть близкого, предательство, крушение надежд переворачивают душу? Анна Ахматова в юности прыгала со скал в море, а под конец жизни не могла перейти улицу, так ей была страшна пропасть, что виделась только ей. Озарение, потрясение - и проснулся другим? Так оно и есть. Но не только мощный стресс способен содрать коросту ежедневности со всем известных, но еще не пережитых сердцем истин - есть еще такое равнодушно текущее ВРЕМЯ. На перевале жизни открывается склон, все круче ведущий вниз, и в душу вползает страх. Страшна не старость, не старение, а ощущение наступающей старости, когда кровоточат десны, течет геморрой, виснет подбородок, руки в "гречихе" пятен. Страх перед смертью возникает, как картинка на фото "Поляроида", когда БОИШЬСЯ состариться и тогда или пьешь, или влюбляешься в молодую. Или в молодого, как ты в меня. Это письмо - не прихоть, не мазохизм выворачивания души наизнанку, здесь другая потребность, которую я поначалу ощущал как независимое от воли моей желание близости, но позже понял - здесь таится потребность разделить одиночество, превозмочь невозможное - соединиться с кем-то, с другим и преодолеть вместе страх смерти.
А тебе одной разве подвластно превозмочь свое одиночество?.. Ты и одна... Больно... Твое одинокое отражение в зеркале моей души, в витраже моего воображения разлетается в остро ранящиеся осколки. Мир - болезнь. Шарлатаны - лекари, жрецы, шаманы и экстрасенсы. Лишь едина целительница - любовь. Ты ушла насовсем, я - навсегда. Но до исхода, до последнего белого мгновения я шел по крестному пути последних страданий. Пронеси, Господи, мимо тебя чашу сию! Мне испить ее было предназначено и кто-то унес, как уносит пустой стакан гарсон, сон. Как глаза под закрытыми веками пучит бессонница, только пятен и новых пустот безумная конница...
