Александр Соболь - Все цвета радуги (Оракул Вселенной - 3)
На звездные пути-дороги.
Правда, не знал он и того, какую страшную цену придется заплатить ему за это.
Когда Олвар осторожно заглянул в кабинет, то увидел, что отец дремлет, откинувшись в кресле, и на цыпочках удалился.
На самом деле Рангар не спал, а размышлял столь напряженно, что у него даже заломило в висках. Зловещие загадки, множась, надвигались со всех сторон, и он не видел путей решения ни одной из них.
Постепенно и как-то незаметно его мозг переключился на воспоминания, вначале из недавнего прошлого, затем все более отдаленного. И наконец, память начала слой за слоем проникать в пласты его прошлой жизни (той, которую он точнее, его физическое тело - не переживал, но которую помнил; это был парадокс, но даже Алзору не хватало известных Рангару слов и понятий, чтобы растолковать ему этот парадокс; так Рангар и жил с ним, принимая, как принимают дождь или снег).
И он отдался этой реке памяти-времени, как хороший пловец, подустав, отдается течению, чтобы сэкономить силы...
Ретроспекция 2. Взгляд назад.
Ему казалось, что эта БОЛЬ была всегда. Она существовала до рождения Вселенной и осталась бы после ее смерти в мрачной бездне лептонной пустыни. Он не мог поверить, что когда-то светило солнце, и ласковые волны качали их, будто на сказочных качелях из детских снов, и их руки могли коснуться друг друга, и губы слиться в поцелуе... И что он мог видеть ее, нежную, сияющую и... живую. ЖИВУЮ. Боль была рядом, но как бы вне его. Она сидела очень близко, и он знал, что она очень близко, совсем рядом, и пока он не думал ни о чем и не вспоминал ничего, боль тоже сидела спокойно, но стерегла каждое движение его души, каждую мысль. И стоило ему подумать или вспомнить, как она молниеносно делала выпад, и миллионами раскаленных игл пронзала тело, мозг и самую душу... и все заливала жаркая багровая чернота.
А потом уже не раз пробуждавшееся на короткое время НЕЧТО, таинственное и беспредельное, подало признаки жизни и вновь шевельнулось, будто устраиваясь поудобнее, и он в очередной раз ощутил неимоверную, страшную силу этого НЕЧТО, этого НАД-Я, и вначале даже обрадовался, надеясь с помощью СИЛЫ победить БОЛЬ; но и боль неведомым образом вспыхнула, взорвалась подобно Сверхновой, и все беспредельное могущество СИЛЫ оказалось не в состоянии совладать с равной ей по мощи БОЛЬЮ.
Так они и застыли, словно два титана в смертельных объятиях, не имея возможности одолеть друг друга, а истерзанная человеческая душа Зорова невыносимо страдала... и не было этому конца-краю.
Как в каком-то странном тумане, как в слабом отражении некой псевдореальности, он воспринял перелет на Марс, помещение его в бункер (из которого, кстати, он мог выйти в любую секунду, стоило лишь захотеть...), попытки сканировать его мозг (глупцы! знали бы они, чем им это грозит!..), от которых он избавился одним ничтожным движением СИЛЫ, разрушив их примитивные приборы... И лишь визит Ольги (остальных Зоров даже не выделил, слив в некий собирательный образ) произвел странное, но безусловно целебное действие на его израненную душу. Бальзам женской доброты и участия разбудил дополнительные, скрытые резервы его новой сущности, и постепенно, шаг за шагом, началось выздоровление.
Однажды, когда по местному времени была глубокая ночь и Андрей Троекуров крепко спал, в соседней комнате Зоров шевельнулся и медленно воспарил над кроватью. Затем он опустился на пол и принял вертикальное положение. Он уже мог легко контролировать неведомым образом встроенный в него антигравитационный генератор, и сейчас выключил его, находя удовольствие в привычных человеческому телу движениях. Несмотря на длительное время почти полной неподвижности, мышцы и рефлексы его находились в полном порядке; более того, они заметно превосходили по своим кондициям его прежний весьма высокий уровень. Так, случайно надавив указательным пальцем на стальную (внешнюю) стену, он с изумлением обнаружил, что в прочнейшей стали осталась глубокая ямка... Конечно, он уже немного освоил определенную ступень владения и контроля за своими паранормальными способностями, и в этом освоенном диапазоне пользовался ими без опаски... но он знал, что способен на гораздо большее. Сейчас Зорова можно было сравнить с ребенком, который только-только научился плавать и испытывает свое умение на мелководье, где еще можно достать ногами дно, но пока не рискующего плыть на глубину, хотя уже и ощущая ее властный зов... Многие его способности (что, вероятно, было естественно) развились как бы на замену некоторым технологическим изобретениям человека. О естественном антиграве уже упоминалось, но, кроме этого, Зоров обрел способность "слышать" и "видеть" практически весь диапазон электромагнитных излучений, "осязать" нейтринные и другие корпускулярные потоки, "обонять" гравитационные и психодинамические поля, что не только заменяло, но и намного превышало возможности многих приборов человеческой техники. Обладал Зоров и еще кое-какими способностями, для адекватного выражения которых не существовало понятий ни на одном из земных языков. А ведь это было лишь "мелководье"...
Боль по-прежнему терзала его, хотя он и постиг несколько приемов, с помощью которых ему удавалось на некоторое время ослабить, притушить ее. К тому же в последнее время его иногда поражало странное состояние, вытеснявшее даже ту, главную боль; симптомы этого состояния напоминали частный случай амнезии, когда человеку кажется, что он забыл что-то очень важное, он мучительно пытается вспомнить это... и не может. Судорожные усилия памяти Зорова так ни к чему и не приводили, вот только перед внутренним взором почему-то всплывали глаза Джоанны, такие, как представились они ему перед погружением в гипнотический сон в каюте "Тиля Уленшпигеля" на Планете Карнавалов - огромные, мерцающие, ждущие... Видения эти порождали новый, еще более яростный приступ БОЛИ... он изнемогал в адском заколдованном кругу... и медленно, очень медленно учился контролировать и боль, и бешеный, неукротимый поток эмоций.
Однако той ночью его сердца коснулось новое, доселе неведомое чувство. Какая-то тревога, ощущение надвигающейся опасности... но не для него лично, нет, и даже не для тех, кто был рядом... что-то угрожало другим, далеким от него людям... многим людям.
Широко расставив ноги, наклонив голову и сжав пальцами виски, Зоров замер, "включив" весь спектр своего восприятия. И почти сразу же увидел станцию... это была "Гея-2"... и закованный в гиперонитовую броню цилиндр генератора гравитационного резонанса... и ярко-оранжевые колючки, копошащиеся в расплавленном золоте чистой энергии четвертой пульсационно-резонансной камеры! Зоров-физик знал, что может таить в себе эта на первый взгляд безобидная картина.
