Галина Панизовская - Выход из одиночества
Так обстояло дело с работой над экспериментом. Что касается остального... ну, тут можно было сказать, что они друг друга не раздражали. Более сильный телепат, Эвор просто отключал "проводничок" Жиля, как только заканчивался очередной опыт. Они ни разу об этом не говорили, просто Жиль видел: профессор знает про "проводничок", знает и отключает. При этом зеленоватые выпуклые глаза чуть усмехались...
Они почти друг друга не раздражали, они все еще друг к другу приглядывались. Манера приглядываться была у них очень разная. Ди Эвор делал это не всегда, чем-то вдруг отвлекшись, забывал Жиля на целые дни, а вспомнив, смотрел в упор, чуть прищурясь. Жиль же следил за шефом, стараясь делать это не так уж явно, а сам ни на минутку не упускал его из виду. Тут он чувствовал себя сильнее: наблюдать он умел! И было что наблюдать. Жиль работал с ди Эвором почти уже два месяца и знал теперь то, что знали в столице все: по понедельникам, вторникам и средам знаменитый психобиолог Норман ди Эвор существует в своем натуральном виде. Со средины среды он начинает сдавать. В четверг профессора уже нет, есть лишь грузный мешок, как раз такой, каким увидел его Жиль в тот первый раз.
Каков профессор с вечера четверга до утра понедельника это не известно никому.
Но в понедельник он является свету помолодевшим лет на полсотни.
Среди уборщиков и слесарей команды Малин ходит слух, что старый слуга хоронит ди Эвора по четвергам в семейном склепе. Хоронит в четверг и воскрешает в понедельник.
Если это так, то лучше бы ему хоронить профессора в среду.
Но нельзя: в четверг Эвор обязан бывать на службе.
Говорят, министр внутренних дел ди Визеу предупредил короля, что если ди Эвор позволит себе гулять еще и по четвергам, в стране пошатнется основа основ - дисциплина. А тогда и вообще ни за что нельзя поручиться.
Еженедельное омоложение Эвора было абсолютно достоверно Жиль видел это сам.
Другой достоверный факт заключался в том, что никаких объяснений по этому поводу профессор не давал. Не давал, и все. Только наклонял гривастую голову и усмехался своими выпуклыми глазами.
Это невероятно: существует способ омоложения, он открыт, его применяют, всем об этом известно, и все спокойно спят, не пытаются выведать!
- Что вам известно об омоложении шефа? - вскользь спросил Жиль коллег.
Небрежный тон вопроса не обманул никого, Глориа Фонте сказала коротко и ясно:
- Не лезь не в свое дело.
Браганс присвистнул:
- Послушайте, восходящая звезда, оставьте эту тему, пока у вас целы мозги.
Сим Консельюш улыбнулся:
- Милый Жиль! Через это прошел весь город: академики, полиция и частные детективы.
- Ну и как?
- А никак. Это увлекательнейшая загадка. Три биолога и один писатель-фантаст лежат в психолечебнице. Остальные стали благоразумнее.
В общем-то, они были правы. Они даже не подозревали, как они правы: свихнуться тут было раз плюнуть. То, что произошло с Жилем в саду загородного дома профессора Нормана ди Эвора, напоминало горячечный бред.
...В вечер того четверга Жиль засел в кустах за профессорским забором. На слежку он решился не сразу, сначала была эпоха вопросов:
- Шеф, вы верите в птицу Феникс?
- Шеф, давайте встретимся в пятницу...
Это были грубые и просто глупые провокации: Эвор не из тех, кому задают вопросы. Нежелательный ему вопрос застревал у собеседника в глотке, а он лишь усмехался... Жиль попадал в глупейшее положение. Но тут он был не властен: он уже не управлял собой. Любой разговор, любой самый маленький контакт заканчивался именно этим: намеком, пробным шаром, быстрым вопросом Жиля и усмешкой шефа в ответ. Но если в природе, в технике, черт знает где был способ омоложения - снадобье, втирание, заклинание, то нелепо требовать, чтоб биолог или даже просто нормально развитой человек закрыл на это глаза, просто взял и прошел бы мимо...
Жиль сидел за профессорским забором в кустах. Кусты были голые и мокрые, под плащ забиралась сырость. Он смотрел на освещенное окно особняка: ди Эвор удалился, поддерживаемый слугой, и теперь лежит, наверное, в своей спальне. И пролежит так всю ночь, сутки, а то и трое суток - до понедельника. За это время Жиль разбухнет от дождя, примерзнет к ограде, прорастет как куст. Но если шеф не выйдет из дома три дня. Жиль будет по крайней мере знать, что это происходит именно в доме... Конечно, сама по себе слежка - вещь не слишком красивая. Но должен же он хоть что-то сделать? Мучительное любопытство грозило перейти в манию...
Следовало признать, что кроме любопытства здесь было кое-что еще. Жиль будто шагал по болоту с завязанными глазами. А все столичные чудеса, похоже, сматывались с одного клубка. Так что начинать молено было с любой нити...
Еще одной побудительной причиной была Тат. Оценить свое истинное отношение к Тат Жиль не мог. Чаще всего он считал, что это корысть. Просто он хотел обосноваться в столице попрочнее... Ученым Тат была никаким, в лаборатории Эвора она лишь числилась, но, странное дело, в то время как ученые проводили работы, какие-то непонятным образом возникшие круги неученых лиц выносили приговоры качеству их работ, отнимали или предоставляли им средства на эксперимент, увольняли со службы, представляли к награде. Жиль не мог объяснить, как это выходит: он еще слишком мало жил в столице. Тат была действительным членом этого правящего общества.
Странно было и то, что Тат Исканди не вызывала неприязни профессора. Она была враждебна ему, связана с Дортом, не знать этого шеф не мог, и все же он с удовольствием смотрел, как она идет, посверкивая браслетами, покачивая серьгами... "Вы настоящая Ева, госпожа Исканди!"
Ди Эвор улыбался, а она стреляла в него подсиненными глазами.
И каждый раз при этом Жиля бросало в жар, он не мог сдержаться: "Профессор пользуется успехом у дам?" - "Женщина вынуждена сама заниматься некоторыми загадками, раз они не по зубам мужчине! " - парировала Тат.
И вот Жиль Сильвейра крадется вдоль чужого забора.
Жиль вглядывался в темноту. Что-то шевельнулось. В глубине сада, в тени сарая, навалясь на палку всем своим обвислым телом, двигался ди Эвор. В следующую минуту тяжелый силуэт колыхнулся, оттолкнул сарайные доски и скрылся в черном проеме.
В секунду Жиль перемахнул ограду... Сарай был очень стар, выломанная доска висела на одном гвозде, образуя что-то вроде двери. Прямо лезть вслед за шефом - это было уж слишком. Жиль двинулся вдоль стены, чтоб взглянуть с другой стороны. И остановился пораженный: с другой стороны сарая не было... Сарая не было. Единственная оставшаяся стена опиралась на огромную кучу песка. Между нею и прогнившими досками не протолкнулся бы и детский пальчик. "Но куда же шагнул профессор?" Песок просвечивал сквозь щели. В образовавшемся проломе стоял окаменевший песок. Но ди Эвор вошел сюда. Жиль сам видел, как тяжело переносил он ногу. Ассистент приник к доске, шагнул, точно копируя движения профессора.
