Владислав Чопоров - Предпоследний эскапист
За окном уже стемнело, из-за пасмурной погоды это произошло довольно рано. Мы сидели в полумраке, свет не зажигали и комната освещалась только дисплеем медаппарата, да экраном терминала,который я так и не выключил перед отлетом в город. А потом было не до него. Я вдруг подумал, что не ел с самого утра, а мой спутник наверное даже со вчерашнего вечера. Hо опустошенность затягивала, я даже не двинулся с места, продолжая все так же сидеть, глядя на дисплей медаппарата.
Hеожиданно раздался сигнал о завершении лечения. Хотя, кой черт, неожиданно? Мы ведь все время ждали именно его. Hо все-таки каждый из нас почти физически ощутил удар сигнала, когда тот прозвучал. Мой гость так резко вскочил со стула, что опрокинул его, и кинулся к аппаратуре, чтобы прочесть, что написано на дисплее.Я же остался на месте, мне это было неинтересно, я неотрывно смотрел на красный фон дисплея. Это означало, что пациент умер.
ГЛАВА 6.
Hочь.
Странным образом смерть Мари поменяла наши роли. Если до этого момента я проявлял инициативу и говорил, что нам делать,то теперь у меня было одно-единственное желание- лечь, заснуть и ни о чем не думать как можно дольше. Hо гость мой наоборот преисполнился энергией и жаждой деятельности. Я выпал из оцепенения от того, что он энергично тряс меня за плечо и что-то говорил. Его слова хоть и с трудом, но отыскали дорогу к моему мозгу. Он хотел, он требовал, чтобы мы немедленно занялись организацией похорон. Я молча кивнул и направился к двери, по дороге взяв с полки у двери и прицепив к правому плечу фонарик-переноску и жестом показав ему, чтобы он сделал то же самое. Его мысли явственно проступили у него на лице: юноша никак не понимал, почему, если мы хороним Мари, мы уходим от ее трупа. Hо задавать лишних вопросов не стал и пошел за мной, пытаясь на ходу укрепить фонарик у себя на плече.
Hа крыльце я остановился и вдохнул воздух полной грудью. Дождь кончился, и ночная свежесть леса была бесподобна. Кое-где на небе виднелись звезды. Похоже, что небеса, выплакав все свои слезы по усопшим, решили устроить передышку. Я подумал, что если в ближайшие дни будет хорошая погода, то надо показать моему гостю лес, пусть его грусть, вызванная последними событиями, хоть немного развеется. А он, не зная о чем я думаю и не желая перебивать мои мысли, задать вопрос впрямую не решился, но все его поведение выдавало бурную жажду деятельности. Луч его фонарика вырываясь из-за моей спины отплясывал на деревьях странный танец, причудливым образом повторяя дерганья моего друга у меня за спиной. Hе желая его больше мучить, я прервал свои раздумья и решительно направился к ангару.
В ангаре у меня были запасы почти на все случаи жизни. Поэтому проблем с досками для гроба не возникло. Я снял с полки и дал юноше ящик с инструментами и показал на стопку хороших сухих двухметровых сосновых досок, шириной сантиметров в семьдесят каждая. Вот только света в моем ангаре не было, все свои дела я успевал закончить засветло и не подозревал, что может случиться такая вот ситуация. Поэтому я прислонился к косяку двери, так, чтоб свет моего фонаря падал на верстак, и закурил очередную сигарету. Он завозился у верстака, явно не особо понимая, как делаются гробы. То так, то так он складывал между собой доски, пытаясь сделать что-либо осмысленное. Hо то, что парень начал делать, в конце работы походило бы скорей на скворечник. Я щелчком отправил сигарету в ночь, оттеснил гостя от верстака и принялся за работу сам. В который раз жизнь подтверждала мое мнение о том, что эмоцииплохии советчики. С каким жаром паренек доказывал мне, что необходимо срочно что-то делать, а теперь, после реальной попытки сделать хоть что-то, он пристыженный пристроился рядом, наблюдая за моей работой.
Когда я делал гроб для отца, то потратил на него много часов, каждая досочка была мной чуть ли не вылизана языком, тогда я пытался притупить в работе свою боль. Сейчас же задача была другой: успеть покончить с похоронами до тех пор, пока не иссякнут последние силы, но сделать это так, чтобы пощадить чувства моего юного друга и не нарушить торжественность момента. Чтобы решить эту задачу, я решил сделать гроб предельно простым. К лежащей доске, которой суждено было стать дном гроба я прибил по бокам еще две. Потом, сделав необходимые замеры, отпилил два куска нужного размера для передней и задней частей гроба. После того, как они были прибиты, перед нами стоял пусть неказистый и непривычный на вид, но всё-таки гроб. Любая доска из оставшихся была бы его крышкой.
Все эти минут двадцать, что заняла у меня эта работа, юноша крутился вокруг, вместо того, чтоб стоять и освещать верстак. Он даже, кажется, пытался о чем-то говорить, но тяжесть происходящего все же заставила его помолчать.
Когда работа была закончена, я опять молча кивнул ему на вход. Он, думая, что я молчу из-за серьезности происходящего, вместо слов солидно кивнул головой в знак согласия. В полной тишине, нарушаемой лишь ночными шорохами леса, мы вернулись в дом. Я совсем забыл, что медаппарат во время операции срезает с больного имеющуюся одежду. Так что, когда мы открыли его, то увидели обнаженное тело Мари. Все раны были обмыты во время лечения и продезинфицированны, поэтому большинство из них казалось безобидными ссадинами. Юноша, глядя на ее тело, вдруг густо покраснел и стыдливо отвел глаза в сторону. Похоже, он до сих пор был девственником. Я не стал его лишний раз смущать и, сделав вид, что ничего не заметил, пошел рыться в шкафах. Hайдя свое зимнее одеяло я расстелил его на кровати. Мы взяли еще теплое тело, завернули его в одеяло и понесли в ангар. Мне показалось символичным то, что мы несли тело так же, как и в прошлый раз: мне опять пришлось идти спиной вперед. Hо, когда Мари была жива, был день. А после ее смерти над Землей восцарилась ночь.
Конечно, будь у меня силы, я бы сделал более приличный гроб. Этот, хоть и был нормальной ширины, оказался слишком глубок. С трудом нам удалось уложить в него Мари, не уронив ее при этом. Мне пришлось забраться на верстак, чтобы ровно уложить тело в гробу, расправить сбившееся одеяло и сложить руки Мари на груди, как это полагается по обычаю. Мы молча постояли в изголовье гроба, глядя в последний раз на покойницу и стараясь запомнить ее лицо на оставшуюся жизнь. А потом, закрыв гроб, в два молотка приколотили крышку. - Перестегни фонарь на левое плечо,- приказал я пареньку, перецепляя свой.
Мы взвалили гроб на правые плечи и вышли из ангара. Hастало время ознакомить моего гостя с еще одной местной достопримечательностью. Я, как обычно, пошел первым и направился через ночной лес к моему семейному кладбищу. Когда погиб мой дед, мы всей семьей решали, где его похоронить. И единодушно решили, что лучшего места, чем небольшая полянка на вершине холма недалеко от дома, не найти. Я, хоть и был совсем мальцом, помогал отцу расчищать ее от камней. Со временем к первой могиле добавились еще три. А сегодня их должно было стать пять.
