Джеральд Пейдж - Счастливец
Курсант патрульной службы Уоллес Шерман смотрел на человека, лежащего на столе, со смешанным чувством. С одной стороны, он испытывал жалость к нему, чье положение безнадежно, с другой, - опасения, связанные с охраной преступника. Возможно, по молодости лет Шерман преувеличивал свои опасения, но, когда лежащий зашевелился, он протянул руку к кобуре.
Однако тот лишь слегка шевельнулся и застонал. Шерману почудилось, что человек приходит в себя. Но он знал, что этого не могло быть. Шерман приблизился и посмотрел на его лицо.
Лежавший ровно дышал. Его голова чуть-чуть дрогнула, но глаза не открылись. Более бледных и нежных лиц Шерман никогда не видел. "Такие лица бывают у тех, кто ни разу не был на солнце, - грустно подумал он. - Во всяком случае, ни разу за много лет". Он попытался хоть смутно представить, какую жизнь видит "спящий". Глядя на его лицо, Шерман заметил, что губы у человека шевельнулись и он пробормотал что-то неразборчивое. Шерман наклонился, чтобы лучше услышать.
- Глиннис, - говорил человек на столе.
- Просыпается?
Курсант смущенно обернулся и увидел стоявшего в дверях Бломгарда.
- Извините, сэр. Нет, не просыпается. То есть мне кажется, что нет. Он что-то сказал, какое-то слово. По-моему, "Глиннис". Похоже на имя девушки.
Доктор Бломгард вошел в комнату и приблизился к столу, где, вытянувшись во весь рост, лежал его пациент. Он снял с крюка блокнот и стал просматривать подшитую к нему пачку бумаг. Через несколько секунд он сказал:
- Ах, да. Глиннис. Это частица его сна.
- Доктор... - начал было Шерман, но потом остановился.
- Что, курсант? - спросил, обернувшись, Бломгард.
Доктор был крупный мужчина с лохматой седой шевелюрой. Его темные проницательные глаза казались мягче из-за густых белых бровей.
- Ничего, сэр...
- Уверяю вас, ни один вопрос не может быть неуместным, если это вас беспокоит.
- Тогда, доктор, - заговорил Шерман не без труда, - я подумал, нужно ли все это. Я имею в виду особые условия для этих людей, которые живут во сне искусственной жизнью. Неужели это лучше, чем опыт и борьба?
Бломгард ответил не сразу.
- Видите ли, это зависит от многих факторов. Наша цивилизация развивается быстро. А этот человек родился не в свое время. Он бунтовщик от природы. Мы же достигли той стадии, когда большинство людей наименьшими усилиями могут рано или поздно достичь желаемого. Конечно, есть исключения. Люди, подобные этому человеку, не могут быть другими, уж такие они есть. И не его вина, что он, не задумываясь, взорвет любую цивилизацию, в которой живет. Сон решает все дело.
- Сон под действием лекарств? Решает все дело?
- И очень хорошо решает. Мы обеспечиваем этому человеку абсолютный нереальный, придуманный от начала до конца мир, в котором он будет счастлив.
- А разве в таком мире можно быть счастливым? Я предпочитаю реальность.
Бломгард улыбнулся.
- Да, вам реальность нужнее, чем ему. Точнее, то, что вы называете реальностью. - Доктор снова взял блокнот и просмотрел бумаги. - Мир его снов смоделирован так, чтобы этот человек нашел свое счастье. Ему снится, что это не он, а другие спят в гробах. Сам же он кажется себе суровым одиночкой, который пытается уничтожить нашу цивилизацию. Конечно, он напоминает одинокого волка. Но это не все, потому что так он еще не будет счастлив. Это человек побежденный.
- Может быть, так лучше, - сказал Шерман.
- Лучше, - серьезно повторил доктор. - Мы не имеем права отнимать у него жизнь. Не имеем права и лишить его индивидуальности, сколь бы опасной для него она ни была. А так как большинство планет, на которых могут жить люди, будут обитаемы к тому моменту, как мы до них доберемся, нам необходимо создать новую жизнь там, где для этого есть место. Нет, лучше не придумаешь. Мы даем ему сон, соответствующий его психическим потребностям, компенсируя, таким образом, ту реальную жизнь, которой мы его лишили. Потому что большинство имеет право лишь на поиски счастья. Мы же в обмен на обычную жизнь это счастье ему гарантируем.
Доктор замолчал. Но Шерману все же хотелось, чтобы ему дали какое-нибудь другое поручение. Послали бы на отдаленное поселение, скажем, к звезде Денеб.
Доктор взглянул на часы.
- Ну, раны обработаны, и теперь нужен новый питательный раствор. Отправим пациента назад.
Испытывая что-то похожее на благодарность, Шерман подошел ближе к столу.
- Скоро все будет в порядке, - обратился доктор к лежащему без сознания человеку. - Этот пробел в памяти найдет себе убедительное объяснение и, когда все встанет на свои места, вызовет лишь неясные воспоминания о чем-то не очень приятном. И ты поверишь в реальность своего мира, если эта вера тебе вообще нужна.
Шерман заметил, что спящий шевельнулся и снова что-то пробормотал.
- Увезите его, - распорядился Бломгард.
Шерман развернул стол и выкатил его в дверь.
Нельсон услышал, как издали его зовет Глиннис.
- Ты в порядке, Хэл? Слышишь меня, Хэл?
- Слышу, - смог выговорить он.
Нельсон открыл глаза. Пистолет лежал на земле в нескольких десятках футов от него.
- Я уж думала, что тебе конец, - тихо сказала Глиннис. - Двоих я прикончила. Не спрашивай как, главное - прикончила.
Он сел, от сильного удара об землю кружилась голова.
- Не очень-то я помог тебе, - слабым голосом сказал он. - А вот ты здорово поработала.
Болела голова, но он помнил, что была перестрелка и его отбросило взрывной волной. Но глубоко в памяти засело что-то еще - что-то далекое и чужое, похожее на сон. Сначала это ощущение смущало, дразнило его сознание, но в конце концов он решил, что все это не так уж важно. Нельсон оглядывался и увидел обугленные тела патрульных.
- Да, ты здорово поработала, - искренне похвалил он Глиннис.
- Умеешь управлять патрульным самолетом?
- Чем?
- У нас теперь есть самолет, - сказала Глиннис. - Я застрелила оставленных там охранников. Иначе нельзя было.
- Понимаю, - с восхищением ответил он. - Да, умею. Правда, с тех пор как я бежал из коммуны, ни разу не приходилось. Если, конечно, он в хорошем состоянии.
- Думаю, в хорошем. Я в него не попала.
- Мы сможем облететь на нем весь мир, - вставая, сказал Нельсон. Топливо ему не требуется, он может летать сколько угодно. Понимаешь, Глиннис, что это значит? Если захотим, мы сможем поднять на борьбу целую армию.
- И сможем попасть в Мавзолей и всех разбудить?
- Да. Пойдем, - и он направился к лежащему аппарату.
Но Глиннис остановила его за руку.
- Что случилось? - удивился он.
- А как жить в мире, где нет "спящих"? - спросила она.
- Ну... не знаю. Я в таком мире никогда не жил.
- Тогда зачем тебе их будить?
- Потому что жить, как они, нельзя.
