С. Бельский - Под кометой
— Маэстро, ради Бога не ниже трехсот метров! замолчите маэстро! поднимитесь еще метров на двадцать. Справа идет полицейское судно с мегафоном.
Для будущих людей, которые найдут от нашего мира только кучу обгорелых обломков, я поясню, что мегофоном назывался механический музыкальный инструмент, приводившийся в движение машиной в сто, пятьсот и более лошадиных сил. Это была адская музыка, от которой могли упасть самые прочные стены подобно тому, как пали стены древнего Иерихона.
Мегофоном, игравшим сонаты Бетховена была уничтожена вся великая армия негров, двинувшихся на завоевание Европы. На полицейских судах, поддерживавших порядок в воздушном океане были установлены самые слабые мегафоны, которые пускались в ход в тех случаях, когда надо было заглушить голоса ораторов, неугодных правительству или прервать незаконную музыку.
Я видел однажды как сотни скрипачей металась над синей дождевой тучей словно комары над прудом, а над ними как буря ревела полицейская музыкальная машина. На этот раз все обошлось благополучно и когда мой аэроплан повернул к востоку я видел музыкантов, расположившихся полукругом — два ряда слушателей впереди, и капельмейстера на верху на половину скрытого облаком. Часа два мы летели над пустынными лиловыми полями, окружавшими мировой город. Из корзины аэроплана эти мертвые поля напоминали грязное морское дно в час отлива.
Истощённая тысячелетней культурой почва без искусственных удобрений перестала питать растения, чахлые, мелкие кустарники, как лишаи расползались по голой земле. Глубокие овраги переплелись в густую сеть; заброшенные деревни, обрушенные насыпи, размытые дороги, заросшие сорною травою, напоминали, что здесь кладбище древнего непонятного нам мира, когда земледелие повсюду занимало миллион рабочих рук.
До какой степени жизнь этих древних людей отличалась от нашей, показывает описание их обедов. Они ели жареное мясо, мучнистые клубни, листья, корни и семена различных растений, которые возделывали на полях и около домов. Чтобы съесть огромное по объему количество пищи, требовалось не мало времени, а на переваривание её, по словам заслуживающих доверие историков, надо было от двух до трех часов; очень часто во время переваривания проглоченных растительных и животных веществ наши отдаленные предки спали или дремали сидя в креслах. Теперь мы питаемся пилюлями, в которых сконцентрировано все необходимое для поддержания жизни. Четыре или пять пилюль утром, до десятка днем и две или три вечером составляют всю пищу взрослого человека. Фабрики, химические лаборатории и заводы, на которых машины приводятся в движение силой морского прибоя и солнечной теплотой заменили хлебные поля, сады и скот древних. Самая величайшая революция в мире была произведена теми учеными, которые научили легко обращать неорганические вещества в органические и так как открытия в этой области следовали одно за другим очень быстро, а техника успевала использовать в больших размерах на фабриках и заводах данные, добытые в лабораториях, то и земледелие неожиданно очутилось на краю пропасти. Крестьяне вынуждены были забрасывать свои поля и направляться в город. Создалось великое переселение, нищих, разорённых людей, труд которых наука и техника сделали ненужным. Часть крестьян долго еще продолжала возделывать пшеницу, рожь и другие хлебные растения, но это было такое же выгодное и прибыльное занятие, как например, ручная работа ткача под стенами огромных фабрик, способных в одну неделю одеть население целого государства.
Водку, вино и другие напитки вытеснила «веселящая бактерия». Веселие прививают как оспу, но многие пьяницы предпочитают пользоваться гипнозом. В центральном ресторане на королевской площади работало несколько сот гипнотизеров. Как любопытный пережиток старины остались выражения: гипноз на бутылку, на полбутылки, на рюмку и проч. В дешевых гипнотических кабачках посетители поют, пляшут между столами, клянут свою жизнь, ругают прогресс и правительство, бранятся и дерутся друг с другом. Словом, по внешности здесь происходит все то же, что и в древних учреждениях подобного рода, с той разницей конечно, что нигде не видно бутылок, стаканов и прочей посуды, образцы которой сохранились в музее древности.
Желающие привить себе веселящую бактерию или опьянеть под влиянием гипноза уплачивали особый государственный налог, который шел на содержание парламента и многочисленных обществ трезвости. Отправляясь в увеселительные прогулки наши предки предварительно нагружались корзинами с вином и провизией, а мы берем коробку пилюль и одного — двух хороших гипнотизеров. Перед концом мира особенно славился некий Сальме, который все давал степени и оттенки опьянения. Это был великий художник и на конкурсе, который был устроен Академией изящных искусств он по справедливости получил первую награду. Откровенно говоря, веселие наше носило мрачный характер и в Гелиополисе можно было очень редко встретить людей, в группе которых слышался бы непринужденный смех.
Примечание. Есть много родов смешного, но лучшие те, с которыми соединяется месть. Глупцы увлекаются смехом, который уносит их на своих свободных крыльях в такие области, куда они не посмели бы проникнуть, если бы не отдавались в его власть. Смех, рожденный среди полей, на берегу ручьев, умирал в каменных стенах Гелиополиса и возродить его бессильна была вся наша наука и все наше искусство.
Э.
Аэроплан опустился на землю у подножия холма, на вершине которого стояла обсерватория, но нам сейчас же пришлось вновь подняться, так как на поляну из чащи окружавших кустарников высыпала густая толпа людей, которые в официальных актах назывались людьми волками и полулюдьми. Голые худые дети начали бросать в нас комьями сухой земли, а взрослые, видя что мы успели подняться, старались разжалобить меня криками и причитаниями и толкая друг друга предлагали всякую дрянь, которую они разыскивали в грудах мусора на заброшенных полях-кладбищах. Отвратительная старуха, больше похожа на обезьяну, чем на женщину, поднимала над своей головой осколки бутылки и какие-то черепки, мужчины держали над головами в длинных худых руках обломки рельс и заржавленные топоры. Видя, что я не намерен ничего купить они начали осыпать меня бранью и бежали вслед за аэропланом по склону холма. Чтобы отвязаться от дикой своры, я выбросил все мелкие деньги, коробку с питательными пилюлями и пачку газет. В толпе началась свалка, которую прекратил полицейский аэроплан, неожиданно поднявшийся со двора обсерватории.
Опускаясь перед величественным порталом храма науки, украшенном надписью «Разум безграничнее мира», я слышал как завывала дикая толпа и щелкали электрические бичи, которыми полицейские разгоняли полулюдей.
