Ольга Онойко - Лётчик и девушка
Он преодолел очередной рвотный позыв и застонал. Внутри не осталось даже жёлчи, а кишки всё равно скручивало.
– Адири, – мучительно повторил он вслух. – Местность называется… Адири. К востоку от неё есть кратер, огромный кратер от удара метеорита. Называется Синлап. Вокруг него – город… тоже Синлап. Это единственный… большой город… Нам нужно…
– Нам нужно туда, – терпеливо и печально продолжил за лётчика Элис. Триплан ему очень сочувствовал. – Но мы совершенно не знаем, как пройти через чёртово облако. Если нырять в прогалину, рискуем угодить в грозу или смерч и разбиться вдребезги. Можно махнуть по эфиропаузе к краю тучи, но мы всё равно не знаем, доберёмся ли под ней до чёртова Синлапа. Потому что там, внизу, грозы и смерчи… Парень, пока мы в эфире, может, развернёмся и пойдём на Сатурн?
– Нет, – сказал лётчик, – нам надо в Синлап.
Элис скрипнул расчалками, будто пожал плечами. Лётчик молчал. Он уже рассказывал самолёту, зачем им в Синлап. Не было сил проговаривать ещё и это.
На Каллисто лётчик встретил однополчанина. Тот в конце войны дал зарок убраться подальше и от Земли, и от Марса, а слово у него не расходилось с делом. Сразу после заключения мира Раман Динг вышел в отставку и улетел на Каллисто. Лётчик пил с ним два дня: вспоминали былое, разбирали настоящее. У Рамана для него нашлась не только выпивка, но и хорошие новости. Во-первых, на спутниках больших планет действительно жили люди что надо. Динг работал начальником службы безопасности аэропорта Торнасук. Чтобы землянин занял подобную должность на большой планете – это было немыслимо.
Во-вторых, Динг рассказал лётчику о Титане.
– Там многие встречали звёздных, – говорил он, откинув голову на спинку тяжёлого кресла. Глядел в окно, где сгущалась ночная тьма и, точно кривой меч, рассекал небо громадный полумесяц.
– Что о них знают? – жадно спрашивал лётчик.
– В Синлапе чуть ли не посольство их.
– Посольство? У них есть государство?
– Да почем же я знаю, лейтенант? – усмехался Динг. – О них и на Титане мало знают. Всё больше слухи да разные… дамские впечатления. Но если ты ищешь звёздных, твоя цель – Синлап. Я не буду спрашивать, на что они тебе сдались… Давай выпьем за мир.
Выпивка у Динга водилась отличная.
…Воспоминания наводили тоску. Стиснув зубы, лётчик сделал глубокий вдох и длинный выдох. «Эфир может служить заменителем кислорода… – повторял он про себя, – может служить заменителем кислорода… может служить…» Во время войны были случаи, когда пилоты гибли так, самым нелепым образом. Усталость, недосып, тошнота, невозможность дышать этим проклятым эрзацем, рвотным средством, и вот человек перестаёт понимать, что происходит, погружается в полусон-полуобморок, а за тем следует остановка дыхательных движений… И неповреждённый самолёт приносит на базу мёртвое тело без единой царапины.
«Элис, – думал лётчик, – я лечу к неподвижным звёздам… Элис, я не хочу прилететь мёртвым, Элис».
– Смотри! – сказал вдруг триплан.
Лётчик повалился на ремнях к стеклу кокпита. Глянул вниз.
Прямо под ними облако стремительно светлело. Меж двух исполинских клубящихся гор опадала расселина – ни дать ни взять кто-то разрезал пышный белоснежный торт. На дне облачного ущелья темнела прогалина.
– Там поверхность, – уверенно сказал Элис, – это не нижний слой облаков, точно поверхность, я-то знаю. Парень, нам выпал шанс. Если я упаду в пике носом вниз, то сумею пройти.
– Элис, – пробормотал лётчик почти удивлённо, – ты…
– Ну давай уже! – нетерпеливо воскликнул самолёт. – Жми!
Под облаком Элиса бросило в штопор.
Лётчик в это время уже терял сознание и не смог бы ответить, где и в чём он ошибся. Его бил озноб, голова кружилась, в глазах темнело. Кишки выворачивались наизнанку. Триплан в стремительном пикировании закладывался на собственную прочность, а не на прочность пилота, и его можно было понять – замученный пилот оклемается в кислородной атмосфере, а разбитому самолёту не поможет уже ничто. Гибель Элиса для лётчика означала и собственную неминуемую гибель: даже если он смог бы выпрыгнуть с парашютом, выжить в джунглях ему вряд ли бы удалось.
Выбравшись, оба они молчали и не пеняли друг другу.
Лётчик сам не понимал, как им удалось справиться. Так туго ему не приходилось даже в бою. Элис вышел из штопора в нескольких метрах над поверхностью – не над землёй, а над бескрайним лиственным морем сомкнувшихся крон дождевого леса. Зелёные вершины холмов уже высились со всех четырёх сторон.
Сыпал мелкий дождь.
Им повезло, в самом деле безмерно повезло. Грозы шли стороной. Слабый ветерок не закрутил бы в смерч даже пыли. Подняв взгляд, лётчик обнаружил, что прогалина в облаках совершенно исчезла. В ровном сером свечении небосвода не угадывалось ни намёка на неё. Впору было решить, что её открывала и закрыла некая разумная воля.
Лётчик подумал о другом: облачная система стояла слишком высоко для своей непомерной массивности. На Земле основание такой тучи находилось бы в полукилометре над поверхностью, а здесь отстояло от неё на добрый десяток километров. Сверху он замечал, что наковальня облака достигает эфиропаузы и даже вторгается в неё. «Удивительный феномен, – сказал он себе, направляя Элиса вверх, в царство мороси над холмами. – Метеорологический курьёз. Загадка…»
Он закрыл глаза, вслепую отпер кокпит и сдвинул стеклянную крышу на два пальца. Ворвался ветер, холодный и влажный, полный живительного дыхания джунглей. В воздух изрядно было домешано эфира: горький свежий аромат деревьев Адири окрасился его опротивевшим пресным запахом. Но после эфиросферы это был воздух рая.
Лётчик отдышался и полез за картами.
Элис уверенно держал угол кабрирования, и угол обзора рос. Лётчик настраивал бинокль, сверялся с картами и показаниями приборов и напряжённо всматривался в горизонты, задёрнутые пологами дождя. Судя по всему, точка входа оказалась малоудачная. Западный край Адири. До чёртова Синлапа несколько часов пути по стране бурь. «Слишком опасно, – думал лётчик, торопливо перелистывая страницы офицерского атласа, – нас обоих здорово потрепало. Можем не дойти. Должны же здесь быть другие города! Хотя бы посёлки. Добраться на колёсах будет куда проще…»
– Смотри! – крикнул вдруг Элис, – город!
Триплан сам повернул налево и заложил вираж, спускаясь по огромной полуокружности. Лётчик едва успел взяться за штурвал.
Они поднялись высоко. Отсюда джунгли Титана, омрачённые тенью гигантской тучи, походили на тёмный океан. Стройной чередой шли волны холмов. Листва на их гребнях тревожилась, и по океану пробегали длинные косые полосы глянцевого мерцания.
