Геннадий Тищенко - «На суше и на море» - 80. Фантастика
— Подождите, Имюр. А как же ваше обещание?
— Какое?
— Насчет разрешения вступить мне в контакт с местными жителями?
— Это исключается, Олд, особенно теперь.
— Я понимаю, Имюр, но вы поймите меня: я прошу не вообще контакта, а возможности встретиться с Кэт.
Капитан покачал головой.
— Вы упрямы, Имюр Тэс. — Да ведь мы больше рискуем, когда посылаем свои мини-аппараты в библиотеки, кинозалы и другие людные места.
— Знаю, Олд Дор, знаю, и потому распорядился прекратить сбор информации подобными методами.
— Все это хорошо, но с чем я вернусь домой?
— Об этой планете, Олд, у нас собрано достаточно сведений. Так что не ленитесь, систематизируйте, изучайте факты.
— Нет, капитан, этим пусть займутся те, кто остался на Тау, а мне нужно другое. Вот эта девушка… Я должен до конца постичь ее сущность. Мне это необходимо для творчества. Еще три или четыре встречи, и Тау будет иметь такой роман, который не оставит никого равнодушным. А для таутян это важно, капитан, неужели снова надо доказывать?
— Хорошо, — Имюр Тэс вздохнул, — вы тоже упрямы, Олд Дор. Две встречи, и не одной больше.
— Спасибо, Имюр. Я не сомневался в вашей помощи.
Кэт запаздывала. Набрав целый букет бело-желтых ромашек, Олд Дор, чтобы не привлекать к себе внимания, отошел к лесу и снова, как и в прошлый раз, подивился величию и красоте земной природы. Вот медноствольные гиганты с зеленой иглистой кроной высоко наверху. Разве не объясняют они в какой-то мере характер этих землян — гордый и непосредственный. Он вспомнил пленительные глаза Кэт, могущие быть, однако, такими насмешливыми и холодными, и ему стало не по себе от мысли, что он неприятен ей, а возможно, даже и смешон со своей любовью.
Ругая себя за то, что поддался обаянию Кэт и проявил слабость, недостойную звездолетчика, он снова вышел на луг и нетерпеливо огляделся. Но, странное дело, сейчас и этот луг, залитый солнцем, и беспредельная синь озера за ним, сливающаяся с таким же синим небом, воспринимались уже не просто как некая экзотика, а как нечто значительно большее, что помогает этой девушке быть сильнее его, представителя могучей цивилизации.
Конечно, и у них на Тау есть леса, озера и луга, но все это носит какой-то декоративный характер и способно в лучшем случае лишь ласкать взор, но не волновать душу. Он вспомнил аккуратно расчерченные на квадраты низкорослые таутянские рощи, берега водоемов, одетые в камень, и невольно посетовал на своих предков: увлекшись техническим прогрессом, они уничтожили первозданную природу, убив этим в людях Тау могучий дух древних богатырей, который, очевидно, присущ жителям этой планеты. И не оттого ли он сейчас не может увлечь, покорить эту простую девушку?
О чем он будет теперь писать? Приученный после выхода «Кецалькоатля» ко всеобщему поклонению, он вряд ли сможет написать роман, в котором девушка Земли шести континентов отвергает любовь таутянина. Не будет ли это крахом его писательской карьеры?
Олд Дор глубоко вздохнул, пряные запахи луговых трав ударили ему в голову… А впрочем, он может написать о красоте и силе земной природы, первозданной, а не воссозданной, как у них на Тау, искусственно, и о своей любви, пусть даже безответной. Быть может, такой роман снова сослужит службу читателю и направит мысль к иным мирам.
Олд Дор поднял голову и увидел идущую к нему по лугу улыбающуюся Кэт.
— Простите, я заставила вас ждать… Я задержалась на работе.
— Ничего, я пока цветы собирал, ромашки. Вот, — Олд Дор протянул ей букет.
— Спасибо, — девушка взяла цветы. — Но только зачем вы их рвете с корнями?
— А как же иначе? Ведь вы не сможете их посадить, и они быстро завянут без корней.
— Ничего, — Кэт посмотрела на него с удивлением, — я их поставлю в вазу с водой, и они долго будут стоять там, как живые. А вы разве никогда не ставите в вазу цветы?
— Нет, — Олд Дор хотел сказать, что у них на Тау никто никогда не рвет цветов, они растут у них и в вазах, и в подвесных клумбах жилых помещений, что это очень красиво, а главное, не так расточительно: ведь таких, как здесь, лугов у них на планете, увы, давно уже нет, но он вовремя прикусил язык.
— Ах да, ведь вы так заняты, я и забыла… Кстати, — в глазах девушки вспыхнули искорки любопытства, — а где работает ваша экспедиция? Наверное, вон там, за лесом?
— Да, за лесом. А что?
— А то, что в таком случае вы тоже должны были видеть это.
— Что видеть, Кэт?
— Летательный аппарат — дисколет.
— Дисколет! Что за чепуха, — Олд Дор деланно рассмеялся. — Откуда он здесь может взяться?
— Об этом многие сейчас говорят, — смущенно пробормотала она и вздохнула. — Значит, вы тоже ничего не видели.
— А к нам, представляете, — в ее глазах, как ему показалось, сверкали уже не искорки, а яркие огоньки, — на узел связи прибежал сегодня человек и потребовал, чтобы его немедленно соединили с Торонто. Он уверял, что видел большой дисколет, который опускался в лес.
— Наверное, это была просто шутка, Кэт.
— Ну нет, на шутника он не похож — такой солидный.
— Тогда, значит, это был больной человек, то есть сумасшедший.
— Да, наверное, а жаль… — огоньки в ее глазах потухли. И все же они были прекрасны.
Олд Дор вдруг почувствовал небывалое волнение.
— О чем вы жалеете, Кэт?
— Да так… Наверное, о том, что все это выдумки — дисколеты, пришельцы из других миров…
— Ну а если это была бы правда, что тогда?
— Да как вам сказать… Ведь интересно все-таки знать, что там, — Кэт показала на небо, — на звездах?
— На звездах, как и на солнце, — раскаленная плазма, а о жизни на одной из планет, вращающейся вокруг своей звезды, могу рассказать вам и я не хуже пришельца. Хотите?
Кэт кивнула. Олд Дор взял ее под руку и начал увлеченно рассказывать о Тау, об экспедиции таутян на Землю в далеком прошлом, о прилете Кецалькоатля.
— Как это интересно! Как прекрасно! — воскликнула девушка, когда он кончил. — Теперь я знаю, кто вы: вы писатель-фантаст и рассказывали мне сейчас сюжет вашей книги.
— Да, Кэт, да.
— Тогда скажите, он, ваш Кецалькоатль, больше никогда не прилетит на нашу Землю?
— Прилетит, Кэт, но тех людей ему больше не увидеть — ведь здесь пройдет уже много тысяч лет. Но это ничего, — Олд Дор заглянул Кэт в глаза. — Он встретит здесь девушку, такую, как вы, с такой точно брошкой на груди, и стрела Амура пронзит ему сердце…
Не выдержав его взгляда, Кэт освободила свою руку и опустила глаза:
— А дальше? Что будет дальше, вы придумали?
