Марианна Алферова - Золотая гора
Они курили одну за другой сигареты и пили тягучий ликер из темной пузатой бутылки. Иванушкин, правда, предлагал сбегать к соседям и поменять тюбик помады и сигареты на бутылку черноплодной бражки, но Дина разозлилась и закричала в голос: как можно мешать чудесный ликер с мерзкой огородной брагой! Иванушкин как был, так и останется навсегда огородным чучелом. Вместо бражки выпили еще по рюмочке ликера и примирились.
Дина раскраснелась, глаза ее сверкали, и вся она наполнилась удивительным жаром — скинула ватник и свитер и бегала по времянке в одной прозрачной кофточке и коротких белых брючках, и не могла налюбоваться на удивительные вещи, созданные где-то в ином мире, а, может быть, и в ином измерении.
— Боже мой, я же красавица, Ив, взгляни, какая я красавица! восклицала она, глядясь в тусклое зеркальце на стене.
Внезапно глаза ее наполнились слезами, а крошечные ручки сжались в кулачки. Закусив губу, она придирчиво оглядела свое отражение.
— Сволочи ползучие, — прошипела она, и глаза ее холодно и странно блеснули. — Почему они там, а я здесь? Почему?
— Динуль, дорогая, я тебе столько добра принес, а ты и не рада, вздохнул Иванушкин и полез за новым сувениром в свой сказочный мешок.
Но мешок был пуст… Иванушкин напрасно шарил по дну мешка — все исчезло… Все… Он огляделся. И Дина исчезла. Времянка была пуста… Лишь хлопала наружная дверь, да завывал ветер, пытаясь сорвать крышу…
…Ив дернулся всем телом и проснулся.
"Как я устал, — подумал он, не открывая глаз, — как я невозможно устал".
Устали голова и веки, каждый сустав, каждая мышца. Иванушкин жалобно заскулил, надеясь, что это поможет. Не помогло. Он потискал голову, пытаясь в ней что-то наладить: голова казалась куском воска, на ней должны были оставаться вмятины от пальцев. Во всяком случае, появилась тупая боль в затылке, но мыслей не прибавилось. Иванушкин скинул пухлое ватное одеяло, и ощутил разморенным от сна телом кусачий уличный холод.
"Надобно сегодня дрова достать", — подумал Иванушкин.
Но где можно купить дрова, он представить не мог. Ив с досады куснул себя за руку, боль подтолкнула что-то там в голове и явилась мысль:
"Мишку-Копателя попрошу, он достанет".
Зевая и потягиваясь, Иванушкин выполз из постели. Под босыми ногами жалобно, на разные голоса, заскрипели расхлябанные доски.
"Пол можно разобрать, доски толкнуть на мене, а на полученные фики дрова купить", — обрадовался Иванушкин внезапной мысли.
Он заметался по времянке, отыскивая ломик или гвоздодер, чтобы тут же приняться за дело. Ничего не нашел, кроме топора. Пыхтя от натуги и азарта, принялся выдирать доски. Времени в таких случаях нельзя терять ни минуты, а то энергия уйдет водой из дырявого ведра, тело нальется ленью — ни доски оторвать, ни рукой пошевелить. И заляжет до следующего утра Иванушкин на свой продавленный диванчик, укроется одеялом, будет жевать купленный в ларьке хлеб и рассматривать провисший потолок, с которого на постель постоянно сыплется труха. С каждым днем утренних сил все меньше и меньше, все длиннее вечер и ночь. Скоро, очень скоро отправится Ив на Золотую гору.
Мысль о Золотой горе заставила Иванушкина шибче махать топором. Он отодрал две доски, обе расколол, принялся за третью…
— Ну конечно, он здесь! — прозвучало над ним, как приговор. — Все огородники нормальные в огородах с утра, а этот в доме черт знает что делает!
Ив поднял голову. Дина стояла над ним, уперев руки в бока, загорелая, яркогубая. Крашеные волосы ореолом светились вокруг ее головы. С тех пор, как Иванушкин видел ее в последний раз, появилась у Дины новая кофточка мышиного цвета и голубые бусы. Значит, он видел бывшую супругу давно. Пока соображал, когда же они встречались: в апреле или в мае, или все-таки в июне, если июнь тянется уже долго, Дина продолжала его распекать, и, как всегда, за дело:
— У меня бы спросил, за сколько можно сейчас доски на мене толкнуть. Я бы сказала, что доски идут по десять фик за пару. Ты бы лучше на помойку сходил, не поленился. Посмотри, как живешь! — Дина энергично обвела рукой разоренную комнату. — Другие огородники как огородники, а ты — настоящее чучело! Ни одной приличной вещи в доме! А одет во что?! Я вон дело свое скоро открою. Разве с тобой я бы такое могла осилить?!
— Дело свое? — переспросил Ив. — Какая ты молодчина!..
— Да уж, не чета тебе. Только начальный капитал нужен. А где взять ума не приложу. Капитал не морковка, в огороде не откопаешь. И помочь никто не желает. Даже этот толстомордик Бетрей!
— Аэрокар ведь был… — робко напомнил Иванушкин.
— Тю-тю давно аэрокар, даже запах эршелла простыл. Разве честной женщине можно прожить одной в огородах? Обирут всю до нитки, до последних трусиков скоты-мужики.
Иванушкин хотел напомнить, что аэрокар был куплен на его кровные фики после четвертого сеанса на мене, но остерегся, и вместо этого спросил:
— А что за дело? Чем заниматься будешь?
Дина что-то пошептала ему в ухо, но что, Ив не понял и переспросил:
— Абор-ти-ро-ва-ние! — выкрикнула Дина по слогам. — В нашей больничке за чистку двадцать фик берут. И еще тридцать, если обезболивание желаешь. А дальше что, знаешь? Нет? Вот-вот, все такие, как ты, ничем не интересуются. А дальше плодики сгребают и волокут на мену. Каждый плодик идет за сто фик. Сечешь, сто фик! Бизеры из мозгов наших нерожденных детишек тоже интеллект научились добывать. Такой "чистый" интеллект особенно ценится, его детям с синдромом Дауна вводят. Говорят, помогает. Бизеры молодцы! У них ничего зря не пропадает. Ни мусор, ни мозги.
— И что ты предлагаешь?
— Все проще простого! Я узнала: у бизеров такие таблетки есть: в случае задержки принял, все само собой вышло. Ну ты понимаешь… — она многозначительно округлила глаза. — Упаковка двадцать фик стоит. Упаковки на два раза хватит, если вместе с таблетками стакан браги принять. Еще нужно фик десять на холодильный пакет и стерилку разную, ну и менаменам на лапу десять. То есть на каждом случае можно семьдесят фик чистыми иметь. Просто ни у кого сообразиловки нет, все в жмыхи лезут. А тут такое дело можно поднять! Знаешь, какие ко мне очереди выстроятся, когда бабы узнают, что я их задарма буду таблетками пользовать! Отбоя не будет от баб!..
— Это точно, — поддакнул Иванушкин. — Если ты еще десять фик им доплатишь, они специально для продажи беременеть начнут.
— Вот уж дудки! Если я десять фик буду платить, все сразу сообразят, что дело нечисто, и вмиг я без всего останусь. В огородах главное что? Знаешь? Не знаешь, пень березовый. Так вот, в огородах главное делать вид, что занят бесполезным делом. Тогда у тебя никто твое кровное не отнимет. Запомни, милый. Ах, да… Теперь все это тебе ни к чему!
