Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 2
Яран растопырил на затылке гребень пластинок, как попугай, и принялся чесаться. Пластинки были тонкие, музыкально отзывались под пальцами, как старинный брегет, и слабо блестели. Михаил посмотрел на него и засмеялся.
— Чего смеешься? — дружелюбно спросил Яран.
— Интересные у тебя пластинки, — ответил Михаил.
— Возможно…
От нагретых белых камней и хрустящего гравия горячими струями поднимался воздух. Не было видно даже насекомых.
— Слушай, — сказал Яран. — Чего мы тут расселись? До леса всего несколько шагов!
— Не знаю, — отозвался Михаил. — Ведь ты предложил…
Яран рывком закинул на спину рюкзак, в котором тут же что-то перекатилось с металлическим стуком, и уверенно зашагал к берегу. Михаил пожал плечами и двинулся за ним. Идти было немного противно по гладким и ужасно неровным камням, к тому же ремень карабина натер и отдавил плечо. В голову лезли самые кислые мысли, что сегодня Яран при спуске подвернул ногу, а Михаил наступил на головоногую змею, чуть не поплатился ногой и страшно перепугался, что вообще весь день превратился в сплошную болячку. Сильно чесалась стертая стопа. Захотелось плюнуть на все, бросить все и тут же замертво свалиться. А ведь Яран бы не свалился, не стал швыряться рюкзаком и громко кричать, что у него болит. У всех у нас что-то болит. И это самое скверное, когда действия зависят от настроения.
Наконец, они вышли на берег, тоже пустой и дикий, стали взбираться наверх. Склоны были крутыми, сложенными из слоеного песка, который вдруг оказался на редкость вязким и рассыпчатым. Яран сначала забросил далеко наверх рюкзак, потом залез сам, перебирая руками по корням как по канату, и стал поджидать Михаила. Михаил был не таким ловким и поднимался медленно. К тому же ужасно мешал карабин, как назло, скатывался с плеча на руку, хлопал по бокам и по спине, цеплялся дулом за звериные норки и тянул вниз. Михаил повесил его на спину ремнем через шею, но так стало еще хуже. Однако вскоре его мучения кончились, он поднялся, выбил из себя пыль, и они с Яраном бодро зашагали вперед.
Пройдя с километр, Михаил вдруг охнул, присел на трухлявый зеленый пень и стал бережно снимать ботинок с правой ноги. Поставив ботинок рядом, он с болью стал рассматривать распухшую и покрасневшую стопу, положив пятку на левое колено.
— Что случилось? — устало спросил Яран.
— Ногу стер, — мрачно ответил Михаил.
— Нам надо идти, Миша, — серьезно сказал Яран.
— Я не могу и шагу ступить! — раздражился Михаил. — Нет, Яран, правда, ну куда ты так торопишься?
— Туда, — Яран ткнул пальцем в сторону легкого голубоватого тумана, который медленными клубами выпирал из темно-зеленой чащи. — Ты идешь?
— Сейчас, сейчас… — сварливо произнес Михаил, стал натягивать ботинок, охая и скрипя зубами. — К чему нужна такая спешка?
Он подхватил сумку и захромал к Ярану, а потом встал рядом с ним и раздвинул мягкие ветви, чтобы было лучше видно.
Да, лес поражал воображение. Вверх, на огромную высоту, поднимались высокие, темно-зеленые от лишайника деревья, до невозможности старые, одряхлевшие, с отставшими пластами коры, которые легко отваливались, обнаруживая светлую рассыпчатую труху. Вокруг некоторых деревьев спиралью поднимались шершавые, намертво приросшие лианы, отчего стволы были похожи на гигантские сверла. Свет сюда едва проникал сквозь мощные непробиваемые кроны, шел слабыми полосами веера. Был теплый лесной сумрак, пахнущий хвоей, плесенью, болотом, землей, и тем не менее удалось разглядеть и почувствовать тысячи мелких подробностей: мокро блестящие чудовищные корни, похожие на щупальца спрута, обширное озеро, в котором клокотали испарения и изредка с сипением взрывались фонтаны водяной пыли. Обилие травы, съедобного мха, животных. В голубоватом тумане над озером все предметы становились размытыми, зыбкими, и растительность на противоположном берегу походила на отвесную гранитную стену угольного цвета.
Под ногами хлюпало, и сухо трещал отмерший растительный мусор. Михаил доковылял, сел на давно рухнувший ствол и пошарил по земле рукой. Сразу же кто-то завозился сзади в кустах и уставился на Михаила зелеными кошачьими глазами. Михаил устало спросил:
— Ну, что тебе?
Глаза с шорохом исчезли, закачалась потревоженная трава.
— Да, нам здесь скучно не будет, — сказал Яран и, не снимая рюкзака, опустился на ствол к Михаилу. Ствол, щелкая, прогнулся, закачался и замер.
— Осторожнее! — крикнул Михаил и чуть не упал, балансируя рукой и зажатым в ней ботинком. — Здесь и остановимся?
— Не знаю, — ответил Яран и стал сосредоточенно скрести панцирь.
— Но у тебя есть мысль?
— Есть. Будем искать жилище.
— На земле нам жить нельзя, — предупредил Михаил и показал подбородком на кусты, сквозь которые животным зеленым любопытством светились две точки.
— Да. А раз нельзя на земле — полезем на деревья.
— Ты шутишь?
— Что такое «шутишь»? А, да, шутка. Но ведь «шутишь», это когда смешно…
— Какой ты Яран бестолковый, — сказал Михаил. — Ничего ты не понимаешь в человеческой речи.
— А что ты понимаешь в моей?
Михаил отвернулся. Ну что он прицепился, в самом деле! Что за привычка — цепляться за слова?! Ни черта он не понимает, а считает, что все понял…
Поверхность озера заволновалась, из воды показалась длинная могучая спина землистого цвета с мокрыми глянцевыми боками, что-то похожее на гигантского морского угря, изогнулось и мягко, без всплеска ушло под воду. Кругами разошлись волны.
— Странный лес, — сказал Михаил.
— Ничего странного, — возразил Яран. — Обычные тропики. Однако нам надо идти.
— Куда! — застонал Михаил. По его лицу было видно, что ему страшно не хотелось куда-то идти.
— Ты хочешь остаться здесь?
— Нет.
— Тогда пошли.
Они направились вдоль берега. В глубине, около дерева лежала огромная муравьиная куча, а сами муравьи — жесткие и, наверное, опасные — ползли вверх и вниз в два ряда по толстой лиане. Из глубины на пришельцев с любопытством поглядывали животные, наверху кто-то заорал и сорвался. На голову посыпался мусор из оторванных веточек и листьев.
Было очень неуютно и неудобно, и Михаил заявил, что здесь он жить не будет. Яран сказал, что здесь жить никто не собирается, что лучше, наверное, посмотреть дальше.
Яран повернул в сторону от озера. Длинная ломкая трава хрустела под ногами и вжималась в мягкий чернозем. Михаил поминутно наступал на чьи-то жесткие хвосты, дергающиеся лапы и щупальца, ему вслед злобно и раздраженно огрызались и шипели. Очень было неприятно чувствовать присутствие посторонних. Вспомнилась поговорка насчет тигра и змеи.
