Сергей Гжатский - Колодец
Выложенная булыжником мостовая сделала очередной поворот. Дом слева белел табличкой с номером N8, а справа — N9! "Следовательно, жилище деда Матвея будет чуть дальше по чётной стороне улицы" — вычислил Симаков и посмотрел вдоль дороги.
Огороженная дощатыми крашеными заборами, она терялась в далёком полумраке. Высокие тополя и клены, обрамлявшие её, плотно смыкались могучими кронами, создавая сплошной шатёр, который полностью скрывал проезжую часть от жгучих солнечных лучей. По истёртым от времени камням мостовой прыгали и рябили в глазах редкие солнечные зайчики. Душный, застоявшийся воздух обволакивал его невидимым липким саваном. Улочка превратилась в сонное царство тишины и спокойствия…
После стычки с охранником, Симаков не переставал сокрушаться: "Надо же, как сорвался!
Это был практически первый случай, когда за последний десяток лет ему пришлось применить приобретённые в десантных войсках навыки рукопашного боя.
"Я-то думал, что всё перезабыл, ан нет! Видать такие вещи остаются навсегда. И, главное, как всё ловко получилось. Будто все эти годы только тем и занимался, что тренировался без устали! Чудно! "
Вдруг вой сирены за спиной прервал его размышления. Симаков поспешно прижался к обочине, пропуская вперёд две пожарные машины, "Скорую помощь" и милицейский "Уазик", следовавшие друг за другом на большой скорости.
Дремотная тишина и покой как по волшебству улетучились с проулка под натиском режущих слух завываний. Словно по команде вокруг захлопали двери и ставни, заскрипели калитки. Жители ближайших домов повыскакивали на улицу кто в чём был. Все тревожно перекликались и приставали друг к другу с вопросом: "Что случилось?! "
Резко запахло гарью! Слабый порыв ветерка донёс её откуда-то со стороны. Симаков медленно поехал дальше, но уже через дом со страхом увидел, как по левой стороне улицы, из-за густой листвы приусадебных садов, в небо взметнулись оранжевые языки пламени и клубы серо-чёрного дыма.
У него так всё и оборвалось внутри! Опять, как в Хреновой, тоскливо защемило сердце-вещун. Предчувствуя недоброе, он пристроился в хвост зловещей кавалькаде и, прибавив газу, помчался вслед за милицией.
Через пару минут впереди взвизгнули тормоза и пожарные машины резко остановились. Казалось, пожарники ещё не успели соскочить на землю, а рукава у них уже были полностью развёрнуты и из них ударили струи воды. Выбив калитку ударом ноги, ближайший к Симакову брандмейстер подтащил рукав поближе к дому и принялся заливать пламя, которое с треском вырывалось из застеклённой терраски. Сам дом пока ещё не горел, но из его растворённых окон валил густой дым.
Следом подоспели другие пожарники. Водяные струи, словно хлысты, переплелись в воздухе и дружно ударили по очагу возгорания. Над пожарищем поднялся горячий пар, в котором в своём последнем хороводе заплясали-закружили затухающие искры. Пожарный расчёт действовал слаженно и чётко, поэтому ненасытный треск огня вскоре сменился рассерженным шипением кошки, у которой отняли её любимое лакомство…
Всю эту картину Симаков охватил одним взглядом, когда ставил мотоцикл возле соседнего с пожаром двора. Подъехать ближе не давало скопление перегородивших дорогу машин и сбежавшиеся отовсюду зеваки. Он протиснулся сквозь гомонящую на все лады толпу и с какой-то обречённостью посмотрел на номер горящего дома. Так и есть — N36!
"Предчувствия его не обманули, — процедил он сквозь зубы и устремился к калитке, через которую два санитара неотложки выносили с пожарища носилки, полностью закрытые насквозь пропитанными кровью простынями. Под ними угадывалась человеческая фигура. Конечно, это мог быть только дед Матвей, который после смерти жены лет двадцать жил бобылём…
Михаил Степанович бочком прошмыгнул следом за санитарами к машине скорой помощи и, подсуетившись, помог им загрузить носилки в кузов. Толпа вокруг на секунду онемела, потом дружно ахнула, а затем вновь забубнила, по-своему комментируя увиденное.
Симаков как бы невзначай просеменил от кузова к кабине и пристроился рядышком с водителем, который сполз с сиденья и закурил, встав возле открытой дверцы.
— Веришь, нет? — доверительно шепнул ему шофёр, делая короткие нервные затяжки — Сколько лет работаю, сколько крови перевидал, а всё никак не привыкну!
Взгляд его затуманенных глаз был обращён куда-то внутрь. Казалось, он собеседника и в упор не видел, хотя и заговорил с ним.
В этот момент возле капота возник откуда-то вынырнувший врач скорой помощи — интеллигентного вида мужчина в годах с печальными глазами и с бородкой-шкиперкой. Он тоже нервно закурил. К нему подскочил моложавый капитан милиции. Они заговорили в полголоса. Врач принялся что-то объяснять согласно кивающему милиционеру, то и дело неодобрительно косясь на стоящих рядом откровенно прислушивающихся к разговору старушек. Симаков тоже навострил уши. Он с трудом разобрал несколько долетевших до него отрывочных фраз:
— Черепно-мозговая травма, не совместимая с жизнью… перелом основания черепа… множественные ушибы и ссадины, должно быть, пытали… обгореть не успел… скончался не приходя в сознание уже в машине…
Едва доктор кончил говорить, как к ним подбежал оперативник в футболке и джинсах и тоже оглянувшись на вставших в стойку бабулек, начал скороговоркой докладывать:
— Всё сходится! Убитый опознан! Это хозяин дома — Поликарпов Матвей Иванович, 1920-го года рождения, уроженец Вереи…"
Всё! Оставаться здесь больше не имело смысла. И так всё ясно!
Симаков угрюмо побрёл к мотоциклу, поневоле прислушиваясь к разговорам, что вели промеж себя сбежавшиеся на пожар соседи. Они разбились на отдельные небольшие группы, и сколько таких групп было, столько было и мнений по поводу ещё одного совершённого в городе убийства.
Многие сходились на том, что в Верее орудует банда подростков-наркоманов. Их жертвами становятся люди исключительно пожилого возраста, пенсионеры. Старики, как правило, проживают одни и заступиться за них подчас бывает некому. Вот наркоманы и распоясались! Куда только милиция смотрит? На счету банды было якобы уже семь ограблений, но до сего дня все они обходились без смертоубийств. Найдёт ли милиция душегубов, вот вопрос? А убиенный-то, говорят, слыл правильным человеком, многими уважаемым и Бога почитавшим…
Словно в каком-то страшном сне покидал Симаков Нижнюю Верею.
"Что за напасть такая? Что за наваждение? За одно только утро погибают два нужных мне по зарез человека! Это как понимать? Ну, смерть Антона, куда ни шло — случайность! Но убийство Поликарпова, совершённое час спустя, это уже система. Просто заговор какой-то, ей Богу! Чертовщина! Мистика! "
