Лино Альдани - Луна двадцати рук (сборник)
Паульсен вздрогнул.
— По-разному, — негромко сказал он. — В среднем три-четыре килограмма.
Лагерссон не сумел сдержать довольной ухмылки.
— Боюсь, что нам понадобится ваше содействие, доктор.
Паульсен бросил на остальных умоляющий взгляд, словно взывая о помощи.
— Вы в состоянии сделать двадцать ампутаций?
Доктор гневно пожал плечами.
— Я спрашиваю, вы можете это сделать?
— Разумеется, могу, но в такой ситуации я никогда этого не сделаю!
— А я говорю — сделаете! — рявкнул Лагерссон. Он выхватил лучевой пистолет и навел его на Паульсена. Тот невольно отступил назад.
— Вы не имеете права меня принуждать! Повторяю, я никогда на это не пойду!
— Послушайте, Паульсен, — умоляюще сказал Лагерссон, — я нашел последние шестьдесят четыре килограмма. Ваша задача — убрать их с корабля. Если вы откажетесь, я вынужден буду прибегнуть к силе.
— Господи, кто вы — чудовище или авантюрист, ищущий дешевой славы? — воскликнул Паульсен. — Вы что думаете, вам по возвращении памятник поставят? Да за такие художества вас судить будут…
— Ну, хватит! — прервал его Лагерссон. Фултон, Алексей и Ирина направились было к нему.
— Ни с места! — крикнул Лагерссон.
— Вы слышите? — сказал Паульсен. — Он сошел с ума, он хочет отрезать руку каждому из вас!
Ирина побледнела и невольно прижалась к Алексею. Лагерссон снова вскинул лучевой пистолет.
— Послушайте, люди, — усталым голосом произнес он. — Послушайте меня, друзья… не знаю уж как вас называть… Возможно, я и в самом деле немного не в себе. А, возможно, доктор прав, и я действительно ищу славы либо… крупных неприятностей. Но все это пустые разговоры, и мы только зря теряем драгоценное время. Поймите, «Ибису» опасность не грозит. Вашей жизни тоже. Если бы речь шла только об опоздании на двадцать дней, проблема решалась бы очень просто: немного гимнастики, чуть меньше калорий, и мы преспокойно взлетели бы с этого проклятого Титана. Но вы же знаете, что сейчас любое промедление смерти подобно — на карту поставлена жизнь миллионов людей. Я знаю, от вас требуется беспримерное самопожертвование. Вы можете настаивать, чтобы я пожертвовал собой. Но это несправедливо. Почему именно я, а не кто-либо другой? — Он помолчал. — Даю вам полчаса на размышление; я изрядно поломал голову, теперь ваша очередь. Если вы не хотите жертвовать рукой, найдите способ убрать лишние шестьдесят четыре килограмма. Но коль скоро иного выхода не будет, придется делать ампутацию.
Он отер с лица холодный пот и бессильно опустился на пол. Веки отяжелели и слипались, перед глазами расплывался туман. «У меня жар», — подумал он.
Фултон прислонился к стойке индикатора и застыл как изваяние. Паульсен нервно ходил из угла в угол, бормоча что-то себе под нос. Ирина и Алексей стояли молча, тесно прижавшись друг к другу.
— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — сказал Лагерссон. — Надеетесь, что кто-нибудь из членов экипажа не выдержит, в ярости бросится на меня, и я его пристрелю. Тогда все трудности разрешатся сами собой, не правда ли? Но кто же захочет таскать для нас каштаны из огня? Нет, дорогие друзья, на этот раз каждому из нас придется делать это самому.
Лагерссон все говорил, говорил… Его лихорадочная, бессвязная речь то сбивалась на проклятия, то перемежалась горькими сетованиями.
— Фултон! — слабо позвал он. — Ты способен добровольно умереть один как перст на этом чертовом Титане?
Второй пилот нахмурился и ничего не ответил.
— Так как же, Фултон? — не унимался Лагерссон.
— Не знаю, Арне. Возможно, и нет.
— Тогда почему же вы глядите на меня с таким укором? Ведь мы не пчелы и не муравьи. И даже не насекомые. Мы, что куда хуже, жалкие, трусливые люди.
Перед глазами у него вставали страшные видения: переполненные больницы, больные лежат в коридорах и даже во дворах. А по улицам в бессильной ярости, проклиная собственную беспомощность, мечутся врачи. По дорогам мчатся составы, груженные мертвецами. Из печей крематория доносится запах дыма… Все человечество постепенно превращается в облако пепла.
Лагерссон посмотрел на хронометр.
— Итак, — сказал он, — ваше время истекло.
И сразу всех придавила гнетущая тишина, каждый мысленно погрузился на самое дно отчаянья и ощутил дрожь ужаса.
— Хорошо, — разорвал тишину доктор Паульсен. — Мы достаточно долго оскорбляли друг друга. Пора приниматься за дело.
Ему нужны бинты, сказал он, много бинтов и медикаментов, которые уже успели выбросить за борт. И еще он нуждается в помощнике. Немедля вызвали Джо, который когда-то учился на медицинском факультете.
Джо явился вместе с неразлучным Бобом Арджитаем.
— Джо, вы умеете делать укол в вену?
— Приходилось, доктор.
— Надень скафандр, Боб, — приказал Лагерссон. — Возле корабля в куче всяких прочих вещей валяются две-три коробки с бинтами. Найди их. Спроси у доктора, что еще ему нужно.
Боб в полнейшей растерянности уставился на командира. Ему стало страшно, страшно, что едва он покинет корабль, дверца захлопнется и его бросят одного в ледяной пустыне.
Лагерссон, видимо, понял его состояние. Он уже было собрался повторить свой приказ, по его прервал Фултон.
— Я пойду, — сказал он.
Лицо Лагерссона просветлело.
— Значит, ты со мной согласен, Фултои?
— Как всегда, Арне.
Командир облегченно вздохнул. Он почувствовал, как мысли его прояснились, кровь быстрее потекла по венам и он вновь обрел привычную бодрость. Продолжая расхаживать по салону, он энергично отдавал распоряжения и следил за их исполнением.
Когда Фултон вернулся с бинтами, Лагерссон приказал всем собраться в навигационном салоне. Речь его была предельно краткой. Люди слушали в полнейшем молчании, утратив дар речи от изумления. И вдруг Клифт Ивенс заплакал. Взрослый мужчина плакал, хлюпая носом, как мальчишка, которого наказали ни за что ни про что.
— Но почему, — вскричал он, — почему нельзя выбросить ксемедрин? Выбросим его ко всем чертям или подождем двадцать дней!
— У тебя есть жена, Клифт?
Клифт кивнул головой.
— А дети?
— Двое, командир.
— Тогда попробуй меня попять, Клифт. Мы покинули Землю больше месяца назад. А вдруг за это время твоя жена и детишки тоже заболели?
Клифт вытер рукавом нос и поднял голову. Но коекто смотрел на командира мрачно и зло, грозно сжав кулаки и словно ожидая лишь сигнала, чтобы броситься на него. Это не укрылось от внимания Лагерссона. Он вскинул лучевой пистолет и навел его на стену. Постепенно лица людей прояснились, гневные огоньки в глазах погасли.
