Невил Шют - Крысолов
Девятого июня явился Кэвено, неожиданно приехал из Женевы на своей маленькой машине. Он казался еще более озабоченным и рассеянным, чем обычно, и скрылся вместе с женой в их комнатах. Детей отослали в сад.
Через час Кэвено постучался к Хоуарду. Старик перед тем читал в кресле и задремал, уронив книгу на колени. Когда в дверь снова постучали, он надел очки и сказал:
— Войдите!
Он с удивлением посмотрел на посетителя и встал.
— Очень рад, — сказал он учтиво. — Как это вы приехали посреди недели? Получили отпуск?
Похоже, Кэвено был несколько смущен.
— Я взял отпуск на день, — сказал он не сразу. — Разрешите войти?
— Конечно, конечно. — Старик засуетился и снял со второго кресла (их всего-то было два) груду книг. Потом предложил гостю сигарету. — Не угодно ли присесть?
Тот неуверенно сел.
— Что вы думаете о войне? — спросил он.
— По-моему, это очень серьезно, — сказал Хоуард. — Мне совсем не нравятся сводки.
— Мне тоже. Я слышал, вы собираетесь домой?
— Да, возвращаюсь в Англию. Я чувствую, что в такое время мое место там.
Наступило короткое молчание. Потом Кэвено сказал:
— У нас в Женеве полагают, что Швейцария будет оккупирована.
Хоуард посмотрел на него с любопытством.
— Вы так думаете? И скоро?
— Думаю, что скоро. Очень скоро.
Помолчали. Потом Хоуард спросил:
— Что же вы тогда будете делать?
Рыжий человечек из Женевы поднялся и отошел к окну. Постоял минуту, глядя на луга и на сосны. Потом повернулся к Хоуарду.
— Придется мне остаться в Женеве, — сказал он. — Я должен делать свое дело.
— По-вашему, это… разумно?
— Нет, — признался Кэвено. — Но я так решил.
Он прошелся по комнате и снова сел.
— Я уже говорил с Фелисити, — сказал он. — Я должен остаться там. Даже при германской оккупации у нас будет много работы. Будет не очень-то приятно. Будет нелегко. Но дело того стоит.
— Разве немцы позволят Лиге продолжать работу?
— Нам твердо обещано, что позволят.
— А что думает об этом ваша жена? — спросил Хоуард.
— Думает, что я правильно решил. Она хочет вернуться со мной в Женеву.
— Вот как!
Кэвено повернулся к нему.
— Правду сказать, потому я к вам и пришел, — сказал он. — Должно быть, нам придется трудно, пока война не кончится. Если союзники победят, то победят только применив блокаду. В странах, занятых немцами, будет довольно голодно.
— Да, наверно. — Хоуард смотрел на Кэвено с удивлением. Не думал он, что в этом рыжем человечке столько спокойного мужества.
— Но вот дети… — виновато сказал тот. — Мы подумали… Фелисити пришла мысль… Вы не могли бы взять их с собой в Англию? — И продолжал торопливо, прежде чем Хоуард успел вставить хоть слово: — Надо только отвезти их к моей сестре в Оксфорд. Нет, лучше я дам телеграмму, и сестра встретит вас в Саутгемптоне с автомобилем и отвезет их к себе в Оксфорд. Боюсь, мы просим невозможного. Если вам это слишком трудно… Мы, конечно, поймем.
Хоуард растерянно посмотрел на него.
— Дорогой мой, я бы рад помочь вам. Но, признаться, в мои годы я плохой путешественник. На пути сюда в Париже я два дня был совсем болен. Мне ведь почти семьдесят. Было бы вернее, если бы вы поручили детей кому-нибудь покрепче.
— Может быть, — сказал Кэвено. — Но ведь никого другого нет. Тогда придется Фелисити самой отвезти детей в Англию.
Помолчали. Потом Хоуард сказал:
— Понимаю. Она не хочет ехать?
Кэвено покачал головой.
— Мы с ней не хотим расставаться, — сказал он почти жалобно. — Ведь это, может быть, на годы.
Хоуард широко раскрыл глаза.
— Поверьте, я сделаю все, что в моих силах, — сказал он. — А насколько разумно отправлять детей со мною, это уж вам решать. Если я умру в дороге, это, пожалуй, доставит много беспокойства и вашей сестре в Оксфорде и детям.
— Я вполне готов пойти на такой риск, — с улыбкой сказал Кэвено. — Он невелик по сравнению со всем, чем мы сейчас рискуем.
Старик медленно улыбнулся.
— Ну что ж, я прожил семьдесят лет и пока еще не умер. Пожалуй, протяну еще несколько недель.
— Так вы их возьмете?
— Конечно, возьму, раз вы хотите.
Кэвено пошел сказать об этом жене, оставив старика в смятении. Он-то думал останавливаться на ночь в Дижоне и в Париже, как сделал на пути сюда; теперь, наверно, разумнее поехать прямиком до Кале. В сущности, для этого ничего не нужно менять, ведь он еще не заказал номера в гостиницах и не взял билет. Изменились только его планы; что ж, надо освоиться с новой мыслью.
А справится ли он с двумя детьми, может быть, разумнее нанять в Сидотоне какую-нибудь деревенскую девушку, пускай доедет с ними до Кале в качестве няни? Еще неизвестно, найдется ли такая девушка. Может быть, мадам Люкар знает какую-нибудь…
Только позже он сообразил, что Кале уже заняли немцы и лучше всего переправиться через Канал из Сен-Мало в Саутгемптон.
Потом он спустился в гостиную и застал там Фелисити Кэвено. Она сжала его руку.
— Вы очень, очень добры, вы так нас выручаете, — сказала она.
Хоуарду показалось, что она недавно плакала.
— Пустяки, — сказал он. — Мне веселей будет ехать с такими спутниками.
Она улыбнулась:
— Я только что им сказала. Они просто в восторге. Ужасно рады, что поедут домой с вами.
Впервые он слышал, что она называет Англию домом.
Он поделился с нею своими соображениями насчет няни, и они пошли поговорить с мадам Люкар. Но оказалось, в Сидотоне не сыскать девушки, которая согласилась бы отправиться в такую даль, как Сен-Мало или хотя бы Париж.
— Ничего, — сказал Хоуард. — В конце концов, через двадцать четыре часа мы будем дома. Я уверен, что мы отлично поладим.
Миссис Кэвено посмотрела на него.
— Хотите, я поеду с вами до Парижа? Провожу вас, а потом вернусь в Женеву.
— Пустяки, — сказал он, — пустяки. Оставайтесь с мужем. Только расскажите мне, как их одевать и что они говорят… м-м… когда им нужно выйти. И можете за них не беспокоиться.
Вечером он пошел с нею взглянуть, как дети укладываются спать.
— Ну, как, поедешь со мной в Англию к тетушке? — сказал он Рональду.
Мальчик посмотрел на него сияющими глазами:
— Да, пожалуйста! Мы поедем поездом?
— Да, мы долго будем ехать поездом, — сказал Хоуард.
— А нас паровоз повезет или электричка?
— Э… м-м… паровоз, я думаю. Да, конечно, паровоз.
— А сколько у него колес?
Но на это старик уже не умел ответить.
— И обедать будем в поезде? — пропищала Шейла.
— Да, — сказал Хоуард, — вы пообедаете в поезде. И выпьете чаю и, надеюсь, позавтракаете.
— О-о! — недоверчиво протянула девочка. — Завтракать в поезде?
