Михаил Кривич - Сладкие песни сирен
Кстати, о грудях. Кроме голубой ленты в волосах, на Елене, так же, как на ее спутницах, ничего не было. Да и есть ли надобность в одежде по теплому времени года, если почти все тело покрыто нежным, но плотным пухом, вроде гагачьего, а кое-где и нарядным светлым пером? Однако руки, однако плечи, однако грудь...
Впрочем, если грудь Елены нельзя было не признать совершенной - на чем позже, пусть и со скрипом, сошлись даже жены аппарата, - то у двух других сирен, постарше, эти атрибуты женственности оказались вполне заурядными. Дорида, дочь Вакха, и Гегемона, дочь Гефеста, оказались дамами в возрасте и в условиях нездорового, жаркого климата Средиземноморья, а может, и по каким-то другим причинам, не сумели сохранить свежесть и красоту грудей. Впрочем, если разобраться, приехали они в город Н. дело делать, а не стати свои показывать. Наша держава, в конце концов, тоже посылает за рубеж прежде всего опытных и морально устойчивых специалистов, а какая там у них грудь и все прочее, это никого не касается.
Представленные публике Елена, Дорида и Гегемона приветливо улыбались, перебирая по насесту крепкими птичьими лапами. Елена кокетливо расправляла крылья, а старшие сирены, чернявые и довольно носатые, изредка произносили гортанные слова на непонятном языке. Не верилось, что с такими голосами они могут петь не то что сладостно, как отмечено в первоисточнике, но и вообще как бы то ни было.
- Молодуха вроде бы ничего, - сказал завотделом промышленности директору завода ЖБИ.- Эх, чому я не сокил! А те, что постарше, на евреек смахивают.
- Дурят нашего брата! - согласился директор.- А мы и берем что дают. Он имел веские основания так говорить, ибо последние годы получал такой цемент, что рассказать - не поверите.
- Своих евреек не хватает, что ли? - продолжал завотделом.- Да зайди в любую поликлинику... - Но тут на них зашикали: товарищ Н. прокашлялся и начал читать приветственную речь.
Речь ему готовили Рейсмус и заведующий промышленным отделом - тот самый, который усомнился в национальности Дориды и Гегемоны. Естественно, первый уделил большое внимание гуманитарным проблемам, позволил себе вкрапить в текст стихотворные строки, второй же налегал на текущие проблемы города и области. Прочитать речь загодя товарищу Н. по занятости не удалось, так что он на ходу ужимал часть гуманитарную в пользу хозяйственной и сбился всего лишь раз-другой, да и то по вине Рейсмуса, который натыкал в текст непонятных слов, вроде Сциллы и Харибды. Вот и заявил товарищ Н., что руководство области умело прокладывает курс между Цилями и Говбиндерами. (Говбиндером звали бывшего начальника санэпидемстанции, человека склочного, неуживчивого, не раз портившего своими придирками кровь руководству н-ских предприятий,- ну, подумаешь, выброс аммиака, нарочно, что ли, с кем не бывает. Потом Говбиндера сняли, и дышать стало легче - в фигуральном смысле, конечно.) Но в общем речь удалась. Особенно то место - о животворном потоке вод, что потекут в область из далеких речных бассейнов под звуки прославленного трио, имелись в виду Елена, Дорида и Гегемона. И вообще: добро пожаловать, дорогие зарубежные гостьи! Вот вам наши хлеб да соль, как говорится, не побрезгуйте...
Вынесли-таки хлеб да соль. Сирены, должно быть привыкшие к иной пище, с недоумением глядели на расписной поднос с караваем и солонкой. Сопровождающий шепнул им что-то по-английски, те откусили от каравая по крошке и брезгливо сжевали. Потом они стали кланяться, крылом слали публике воздушные поцелуи, но от ответного слова воздержались.
Оркестр грянул "Прощание славянки", и товарищ Н. со свитой направился к машине. По дороге он бросил заму по идеологии:
- Распорядись, чтобы им срам прикрыли. Неудобно все-таки. Молодежь смотреть будет, дети.
Весь товарищ Н. в этом: ничего не упустит, все лично проконтролирует. Потому и высока в области исполнительская дисциплина.
В тот же день в городском универмаге были закуплены розовые бюстгальтеры н-ской галантерейной фабрики, их отвезли в профилакторий химкомбината, где временно разместили сирен, заблаговременно выселив надышавшихся аммиаком химиков. Сопровождающий разъяснил гостьям, как мог, что ношение бюстгальтеров такого типа есть местный обычай, сложившийся исторически. Елене и Дориде обнова пришлась впору, с полногрудой Гегемоной вышла промашка. Поскольку купленное белье не обменивают, принесли иголки, нитки и какую-то тесьму; лифчик, и без того не маленький, расставили, и Гегемона, дочь Гефеста, поворчав себе что-то под крючковатый нос, смирилась.
Товарищ же Н., вернувшись в свой кабинет, вызвал к себе ближайших подчиненных и устроил им выволочку. За этих сирен народные средства плачены, причем инвалютные, так что же мы резину тянем, товарищи? Пусть начинают деньги отрабатывать, то есть петь, то есть закреплять кадры на предприятиях города и области. Вы что, запамятовали, для чего все это затеяно? Нет, товарищи ничего не забыли, но наперед надо решить ряд вопросов. Как-то: определить первоочередные объекты, утвердить места для пения, наладить акустическую аппаратуру, подготовить тексты и соответствующую музыку, подключив для этого, наряду с отделом культуры, лучших областных поэтов и композиторов, провести тексты через художественные советы, получить где надо разрешение на их публичное исполнение, в том числе по радио и телевидению, и прочее, и прочее, включая смету расходов и технико-экономическое обоснование.
- Столько времени прошло, а вопросы не подготовлены! - бушевал товарищ Н. Крут он был, но справедлив.- Нам такое дело доверено! Все Несуглинье на нас смотрит, вся страна! Не возражать! Для начала создаем управление по сиренизации. Да, так и назвать, потом уточним название в рабочем порядке. Возглавишь ты, это твой вопрос. Ставок у тебя нет? У всех нет! По заводам людей оформишь. Для них же все делается.
Умел товарищ Н. поднять людей, повести за собой. И поднялись люди, и пошли, и горы бы свернули, но встало на их пути непреодолимое препятствие, почище всякой горы - языковой барьер.
Это только говорится, что весь мир изучает наш язык. В мире-то вон еще сколько лености и косности. Ни бельмеса не понимали по-русски ни прекрасная Елена, ни ее старшие подруги Дорида и Гегемона. Говорили они на каком-то сицилийском диалекте, древнегреческого, на котором с грехом пополам мог объясниться кандидат наук Рейсмус, сроду не знали. Понимали немножко птичий английский, куиить-продать-поесть-попить, но не больше. Как же петь им свои сладкие песни? "Твоя-моя-работай-надо"? Или по-сицилийски? Да кто поймет этот сицилийский! Уж на что японские острова крупнее Сицилии, так недавно японская делегация приезжала - и никто без переводчика ничего понять не мог.
