Роланд Грин - Волшебные камни Курага
— Постой, — сказала северянка, направившись к фонтану, стоявшему в центре площади. Утолив жажду, она поспешила к одной из улочек, отходивших на север.
Они вошли в Квартал Шорников, в котором размещалось по меньшей мере полсотни мастерских по выделке кожи и производству седел. На улицах стоял невообразимый шум: стучали молотки, скрипели блоки, визжали пилы, шорники кричали на своих подмастерьев. Конан следовал за своей спутницей, держась справа от нее и не выпуская из руки рукоять своего меча.
Поворот следовал за поворотом. Конан стал разглядывать диковинный кинжал северянки. Рукоять его заканчивалась массивным посеребренным шаром, клинок же выглядел донельзя странно: он был четырехгранным, с глубокими выборками меж лезвиями. Хотелось бы увидеть его в действии, подумал Конан и тут же понял, что такая возможность ему сейчас представится. Из-за строения, стоявшего слева от них, — выбежало несколько воинов, еще двое выпрыгнули из окна справа. Всего противников было шестеро. Конан выхватил меч из ножен и принял боевую стойку. Один из воинов показался ему знакомым — он мог видеть его в "Красном Соколе". Киммериец отступил на шаг назад и покосился на свою спутницу — испуг, похоже, совершенно парализовал ее.
"Она, конечно, не союзник, — подумал Конан, — но, с другой стороны, она и не противник". В тот же миг он толкнул выпрыгнувшего из окна воина и ударил его сапогом с такой силой, что тот, взлетев в воздух, сбил с ног своего соратника. Не успел последний упасть, как киммериец опустил ему на голову свой тяжелый меч.
Северянка тоже не стояла без дела. Испуг ее был деланным: едва три воина приблизились к ней, она вонзила свой диковинный кинжал в горло одному из них и с проворством кошки отскочила назад. Неприятели, не ожидавшие от нее такой прыти, раскрыли рты от изумления и тут же поплатились за это — одному из воинов Конан отрубил голову, второму северянка пронзила стальным жалом грудь. На улице появилось еще несколько противников, но сладить с Конаном было уже невозможно: не прошло и минуты, как все враги, кроме одного, лежали на мостовой.
— Этот — мой! — закричала северянка, изготовившись к поединку.
— Будь по-твоему! — буркнул Конан и опустил свой меч.
Противник, однако, повел себя достаточно неожиданно: вместо того чтобы напасть на стоявшую перед ним воительницу, он отпрыгнул назад и пустился в бегство.
— О боги! Женщина, что же ты наделала?
— Его еще можно догнать.
— В этом-то лабиринте? Да в своем ли ты уме?
— Если ты боишься… — начала было женщина, но тут же осеклась и заговорила совершенно иным тоном: — Прости меня, Конан. Я могла бы заколоть его, но разить противника в спину я как-то не привыкла.
— Забудь об этом — мы не где-нибудь, а в Туранском царстве! Если ты не веришь мне, поговори с Мишраком.
— Я знаю об этом, он скажет мне то же самое. Но я училась у мастера Барафраса, он же считал, что бой никогда не должен превращаться в бойню. Впрочем, что я говорю? Ты и сам ведешь себя не по-турански. С какой это стати ты решил вступиться за меня в таверне?
— Я боялся, что эти молодчики испортят мне весь вечер. Если бы не это, я бы и пальцем не пошевельнул. И в итоге я оказался прав: я получил от Моти то, на что я, признаться, и не рассчитывал.
— И что же ты получил, если это не секрет?
Конан почел за лучшее умолчать о своих недавних победах и, пожав плечами, ответил:
— Об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. Пока же нам стоит поскорее покинуть это место — не ровен час, этот прохиндей вернется с подмогой.
— Я думаю, этого не произойдет.
— Ты можешь думать что угодно, но чем скорее мы окажемся у Мишрака, тем лучше.
Северянка согласно кивнула и, отерев свой клинок об одежды одного из воинов, вернула его в ножны. Конан внезапно нахмурился. В одном из погибших он узнал солдата Ицхака. Этого человека он частенько видел в "Красном Соколе" — там он обычно играл в карты. "Что же заставило его заняться разбоем? — задумался Конан. — Долги или нечто иное, мне неведомое?"
Северянка была уже далеко впереди. Конан прибавил шагу. Вот уже дважды он сражался с этой женщиной бок о бок, а имя ее все еще было ему неизвестно.
3
— Кто там? — услышали они тихий голос. Казалось, он слетал откуда-то сверху, из-за высокой беленой ограды.
— Капитан Конан и та, что была послана за ним, — ответила северянка.
Через минуту за воротами залязгали затворы и заскрипели пластины замков. Ворота раскрылись, и знакомый голос раздался вновь:
— Входите.
Они оказались в коридоре, больше походившем на туннель. Стены дома Мишрака были выложены камнем. В дальнем конце коридора виднелась массивная деревянная дверь, сделанная из вендийского тика и украшенная резными изображениями драконов и тигров.
За вторыми воротами находилось караульное помещение. Оба стоявших здесь стража были неграми: один, судя по всему, был выходцем из Ванахейма, второй — уроженцем Шема. Шемит был едва ли не крупнее самого Конана, оружия же, висевшего у него на поясе, хватило бы и на то, чтобы справиться с целым полком.
Гости и стражи обменялись взглядами. Конан решил, что они имеют дело с немыми. В то же мгновенье один из негров кивком головы указал на дверь, обшитую полированным серебром. Дверь беззвучно отворилась.
Конан нахмурился. Он был киммерийцем, а значит, как и все киммерийцы, относился к волшебству с неприязнью. С магами ему доводилось встречаться уже не раз, и он знал, что волшебство разъедает человеческую душу куда быстрее, чем сребролюбие и жажда плотских утех. Все волшебники рано или поздно кончали одним — они стремились к неограниченной власти над миром, тех же, кто не желал покориться им, они просто-напросто уничтожали. Конан, как и все киммерийцы, не был склонен к подчинению, что делало его непримиримым врагом магов.
И тут ему в голову пришла достаточно разумная мысль: будь Мишрак волшебником, ему бы не потребовались ни слуги, ни стражи, ни стены неимоверной толщины.
Конан и его спутница шли бесконечными коридорами, переходя с лесенки на лесенку, с этажа на этаж. То тут, то там взглядам их открывались дивные красоты, которые были свезены в эту крепость буквально со всего мира: здесь были и аквилонские гобелены, и вендийские статуэтки из слоновой кости, и кхитайские ковры, и многое-многое другое.
Время от времени на их пути встречались обитые железом двери, утопленные в глубокие ниши. Конан тут же решил, что вести они могут только в царство смерти, и потому каждый раз, когда им приходилось проходить мимо этих дверей, он ускорял Шаг.
