Ирина Громова - Собака из Терамо
Через минуту, воспользовавшись суматохой, друзья выскочили с необыкновенного парома на причал и почесали по набережной в сторону дырки Терамо-Санкт-Петербург. Сзади слышался грохот, корабль-телебашня раскачивался, потеряв равновесие, а возможно и способность держаться на плаву. Друзья справедливо рассчитали, что в ближайшие часы, в суматохе, их никто не хватится.
– Вань, ты уверен, что мы делаем правильно? Нас же найдут. Мы теперь мямлики. И деваться нам некуда. И города мы не знаем, – выкрикивал на ходу Васёк, стараясь не отставать от Ивана.
– Нет никаких мямликов, – отрезал на бегу Иван. – И Сашкино враньё про картины тоже забудь. Картины он написал. Пространственные дырки были, есть и будут. Сашка, чтобы использовать их в своих интересах, для удобства пометил места нахождения постерами. Уж не знаю, как он убеждал народ приклеивать эти фрески на стены.
– А как это можно использовать? – не понял Васька
– Не знаю, теперь пусть Интерпол разбирается. Он видишь, даже твою собаку поставил деньги за проход в дырку собирать. Представь, что в крупных городах стоят какие-нибудь турникеты рядом с билетными кассами. Но я, Вань против нарушения главного правила дырки. Дырка, она как раз для того и создается, чтобы без билета проскочить.
Иван встал перед каменной стеной. На асфальте перед ней был выведен мелом крест.
– Вот видишь, мне вчера Олеська посоветовала отметить это место крестом. На тот случай, если вернёмся и заблудимся. Сейчас половина пятого утра. Значит, дырка в твою комнату будет открыта ещё тридцать минут. Это подтвердили мои последние расчеты. Прыгай! – Приказал Иван, ткнув пальцем в стену.
– Погоди, погоди, ты уверен? – Иван не спешил биться головой о камни.
– Уверен, это лучше, чем оказаться ниже ватерлинии Сашкиного парома. Он ведь нас списал, Вась. Заманил сюда при помощи собаки и решил уничтожить. Мы ведь единственные свидетели, которые знают правду о теории дырок. Прыгай, не бойся!– настаивал Иван. – Они просто заклеили витрину крашеной бумагой. Но это ничего не значит. Дырка всё равно открылась. Не забудь найти правильный угол прищура и дуй за мной.
И Ванька с разбегу ткнулся лбом в бумажную стену. Бумага порвалась. Ванькина голова исчезла в темноте. За головой исчезло и худенькое, но жилистое Ванькино туловище. Последним был зелёный резиновый тапок. Василий раздумывать больше не стал, прищурился и махнул за другом прямо в бумажную дыру.
Лысый профессор и главный паромщик Сашок тупо уставился в синюю тетрадку, в которой большими буквами и цифрами была выведена длинная формула Ивана. В суматохе побега тетрадка была потеряна, а потом найдена Сашкой.
– Ну, ничего, ничего, дружок. Это ты не поверил в своё открытие. Это тебя объявили психом. А я успешно воспользовался твоей схемкой. Вот сейчас отдохну и разберу твою формулку. Формулка-то, у тебя толковая. По формулке завсегда можно модельку восстановить.
– Смотри, как его зацепило. Уже двадцать лет, а программа не меняется, – сказал главный санитар. – Каждое утро одно и то же. Сначала как молитва, ментальный спор с каким-то Иваном, якобы написавшим эту формулу. Потом сумасшедшие вычисления, исписанные цифрами стены в камере. В завершение программы, отчаянные удары головой о стену.
– Ну да, – поддержал разговор второй санитар. – Я пошёл за водой и мыльным составом, опять сегодня стену от каракулей отмывать.
– А я – за свежей смирительной рубашкой – эту надо отдать в стирку. Неделю уже в неё профессора вяжем.
Третий санитар лениво потащился менять грязную рубаху. Вечер не обещал ничего непредсказуемого.
